-Пошлём, Гунявого и Соплю. Пусть опускают.

-Чего? Я не понял Славян. То опускать не в тему, то в тему, ты определись уже.

-Ты не понял. – Славян ощерился. – Если Малой реальный отбойщик, хана им, сами в больничке слягут. А то и к ангелам уедут. – Тут он помрачнел. – Этим мудакам давно туда пора.

-Согласен. – Вставил своё слово Ахмед. – Фурса могли вальнуть быстро, а кипишь, на всю зону поднялся. Как раз из-за этих уродов.

-Ну вот. Малой пацан жёсткий, сами за него слышали. Опустят его эти два баран, значит, так ему карты выпали. Отмахается как-нибудь, пусть живёт. Там присмотримся. Дело красиво сделает - объясним за всё, пропишем тему, там присмотримся, потом к братве подтянем или уже и завалим нахрен, по обстоятельствам, в общем. Ну, так что пацаны?

-Согласен. Хотя это Славян, тоже беспределом пахнет. Не по понятиям оно.

-Не согласен. Потому что вся эта шняга, изначально не по понятиям пошла.

Пожилой пожал плечами, снова отвернулся к окну.

Ахмед молчал дольше всех. Наконец, махнул рукой.

-Давай Славян, рисуй маляву, бакланы эти в седьмой камере нынче…

Глаза открыл, потому что было больно – от света. Тут же поспешил закрыть. Весь мир качается и плавает. Голова трещит, но глухо как-то. Как будто под водой он. Но нет, дышит же, с трудом, но дышит. А под водой, дышать он не умеет. Значит что? Правильно, не под водой он…, или под водой, но мёртвый. А так бывает?

Лёха снова открыл глаза. Вроде не режет больше. И шум в ушах пропадает. Он повернул голову – комната какая-то. Стены жёлтые. Облупленные. Лежит он на кровати и голова как будто больше стала и шуршит от любых движений. Поднял руку – перед глазами плавает, хотя вроде бы ровно держит. Попытался пощупать затылок, но в место этого попал себе пальцем в ноздрю. Минуты три лежал так, собираясь с силами. Наконец, вытащил палец из носа и стал щупать голову. Бинты, в три слоя. Попытался привстать, но всё плывёт слишком сильно. Снова откинулся на спину, прикрыл глаза. Спустя какое-то время, попытался снова и опять неудача. Пытался, пока не получилось сесть и при этом не свалиться с кровати.

-Ты Малой?

Он посмотрел на дверь. Надо же, открылась, а когда не заметил. За дверью какие-то столы, пустые кровати. На людях тюремная роба. Оба подтянутые, не сказать что спортсмены, но ребята не слабые. У одного на руке пластырь, пропитавшийся кровью. Другой по пути срывает с горла марлевую повязку, тоже в крови. Под ней тонкий порез – едва-едва задета кожа.

-Ну, допустим. – Отвечает Малой.

-Тебе привет. Знаешь от кого? – Мужик осклабился. Тот, что поменьше ростом, уже стоит возле его кровати. Он наклоняется к нему и говорит. – От Ашота баклан…

И стоило разводить весь этот театр? Малой всё понял, едва услышал имя. Он не думал. Просто реагировал. Тот, что склонился к нему, с хрипом улетел к стене – когда в горло кулаком бьют, оно так часто бывает, хрипят люди, безобразно руками дрыгают, глаза пучат, фу, в общем.

Второй не растерялся, взвыв раненным быком, ринулся в атаку. Лёха успел только спрыгнуть с постели, но всё же получил в лицо кулаком. Его отбросило к стене, к тому, кто хрипел сейчас на полу. Ну а что он просто так хрипит? Двинул ногой ещё, что бы веселее стало. Парень врезался виском в пол и затих, а второй уже рядом, ухватил за шею и душит. Глаза чуть не выпали. Лёха понял, что ещё чуть-чуть и вырубится. Он двинул ногой изо всех сил. Попал в живот. Парень согнулся бубликом и отпустил его. Лёха кое-как поднялся и со всей силы пнул куда видел – в затылок. Лоб мужика хрустнулся в пол, второй пытается подняться. Он шагнул вперёд, запнулся о первого и, падая, со всей силы ударил руками, в шею второго. Хрустнула шея, парень дёргается в судорогах. Этот, кажется, готов…, да и он сам тоже. Лёха попытался подняться, но не смог. А первый уже встаёт на ноги, ревя как раненный бык. И снова наклоняется, снова хватает его за шею. Сил на новые удары, просто не осталось. Он собрал в кулак всё что ещё было и провёл захват, с резким рывком – парень взвыл, отступил назад, запнулся об товарища и грохнулся на спину. Он так и воет, пытаясь встать. Ну, что ему не выть? Если рука сломана, и кость наружу торчит, тут никак, выть будешь так, что люстры посыпятся с потолка…, вставать надо. Убьют же.

Не получается. Лёха зарычал, стёр кровь с глаз, стал часто моргать – когда ему снова зарядили в лицо? Нос на щеке лежит, кровища со лба хлещет. В стену, что ли врезался когда падал? Может быть…, нет, встать не получается. И мир постепенно тускнеет. Но нужно, нужно завалить последнего. Хотя бы нанести такой урон, что бы больше не встал.

-Я Лёха! – Зашипел он и рывком бросил себя вперёд. Он смог ударить. Один раз.