Лёха поднимается, молча кивнув – что ещё они могут с ним сделать? Срок ему прописанный и так слишком велик. Ну, дадут пожизненное. Смертной казни-то в стране нет. А что ему бояться этого пожизненного? Ужаснуться от того, что променяет жизнь дряхлого старика, каким он отсюда выйдет, на ту же участь, но только там где у него точно будут кровать и ужин? На воле, такое счастье бывшему сидельцу не всегда грозит. На воле, люди вольные – там всем плевать на всех. Кто-то омара кушает в ресторане, а кто-то на помойке ищет корочку плесневого хлеба.
Пока шли обратно, под конвоем, пока закрывали его в изоляторе – тот же карцер, только с нормальными стенами и нормальной тёплой батареей, пока всё это было, он думал. И не находил ответов. Случившееся вроде бы было чем-то плохим…, тогда почему на душе так полегчало?
Находясь там, в этой тёплой в общем-то комнате, он, от полной скуки и лёгкого страха за то, что не чувствует никакого раскаяния или даже, простого как морковка, чувства вины, Лёха предался воспоминаниям о том времени, что провёл здесь. Всё, конечно, прошло вскользь, как будто не с ним даже, но вспомнить есть что. Ожидание хуже смерти, не зря ведь говорят. Так что нужно искать способы скрасить его как-то, чтобы в процессе не свихнуться. И он стал вспоминать. Картины этой жизни, этой смены обстановки – он чувствовал, что всё меняется снова. Скоро его будет окружать нечто новое. Топоры вряд ли снова станут его лучшими друзьями, и вряд ли мышцы снова будут ныть от тяжкой работы…, возможно, скоро его лучшим другом станет одиночная камера в зоне для смертников. Смертной казни нынче нет – снова отменили. И зачем? То принимают, то отменяют, чем-то это напоминает онанизм - юридический, но всё же…
Лёха лёг на пол – кровати тут не наблюдалось, да и не нужна она тут. Тёплый пол, от тепла того, казался ему мягче перины. Особенно после почти полного дня на морозе в лесу.
Он закинул руки за голову и прикрыл глаза - перед внутренним взором, проносились картины минувшего эпизода жизни, времени, проведённого в лагере «Дружба».
Минувший эпизод. Лёха всё больше уверялся в том, что так оно и есть. Кривая жизни, снова выводит его на другую дорожку. Даже подумалось, что может быть, Бубба был нужен ему, именно с этой целью. Что если подсознание понимало – вот-вот с ним начнут здороваться деревья, а топоры ругаться матом, по поводу того, что он каждый день руководит жестоким избиением десятка этих самых топоров? Ведь их же каждый день, да по тыщу раз, прямо мордой в дерево, и раз, и раз – в мясо практически…, на лице появилась улыбка.
Вскоре улыбка та пропала, но мысль, её вызвавшая, не ушла полностью. Кажется, так оно и есть – пришла пора менять обстановку. Подсознание сыграло с ним шутку, а Бубба…, ну что ж, бедняга оказался слишком нервным, не слишком ловким. А это значит что? Да, Бубба сам виноват в своей смерти. Фактически, Лёха вообще не причём. Если хорошенько подумать, то становится очевидно, что Бубба всё-таки совершил крайне жестокий суицид. Будущий суд, вряд ли с ним согласится, но разве же этот сумасшедший мир, когда-нибудь прислушивался к доводам разума? Ах, оставьте! Мир свихнулся не вчера, и его недуг лишь прогрессирует. А как же сложно оставаться единственным здравомыслящим человеком, в огромной общей палате для душевно больных! Кто бы знал…, он снова улыбнулся и сосредоточился на недавних воспоминаниях. Что бы извлечь из них все возможные уроки и оставить их прошлому.
Так он прощался с ещё одним странным периодом в своей жизни, так он принимал те изменения, что произошли где-то очень глубоко в его сознании. А они точно имели место быть.
Смерть Буббы, не тронула его, он ничего не испытал, кроме облегчения. С нормальными людьми, так не бывает. Они не избавляются от накопившегося негатива, путём проламывания бошек тех, кто им на рожу не приглянулся…
В то время, Лёха ещё иногда задумывался о возможности побега и даже высоко оценивал свои шансы – если сделать это весной, когда впереди много тёплых дней и легче найти еду, даже просто в лесу. Конечно, он пока не в курсе как эта еда в лесу выглядит и как её ловить, но время есть можно узнать. А как растает снег и уйдут зимние морозы – ушёл в сторонку от бригады, рубишь себе дерево какое, не понравилось как будто, уходишь ещё немного дальше, находишь отмеченное на вырубку дерево и снова рубишь. А потом три шага в заросли и бежать что есть мочи. Когда твоё исчезновение заметят, будет слишком поздно. И делать это надо тогда, когда бригада только приходит на новый участок вырубки, пока контрольная вышка с пулемётом, ещё не оснащена, собственно пулемётом и вертухаем. То есть, в первые два дня работы на новом участке. В остальное время, бежать слишком рискованно. С вышки могут засечь пропажу зека, в течение часа, а за это время далеко не убежишь, в чаще не скроешься. А нужно именно далеко – туда, где за стеной леса, иногда просматривались горы. Он не был уверен полностью, но вполне вероятно, что элемент, вводившийся в кровь и позволявший обнаружить беглеца, имел радиоактивную природу. В горах, от него будет мало пользы. Если успеть добраться до гор – всё, ищите хоть год, найти можно будет, только если вручную прочёсывать местность. Для таких масштабных поисков, охраны в лагере маловато. Привлечение людей со стороны – армия, милиция или ещё кто, всё это требует времени. Когда же поиски организуют по полной программе, элемент, делавший его мишенью, будет полностью выведен из организма. Не зря же им регулярно делают прививки, толком ничего не объясняя. В них нет смысла иного, кроме того, что б обновить «метку». Прививки эти, делают раз в два месяца, значит, что бы исчезнуть с радаров, достаточно полтора месяца не получать «прививок». А если выбрать время удачно – переход на новую вырубку, через месяц-полтора после прививки, то ему потребуется провести в горах всего неделю-две. А если доберётся до них так же, за неделю-две, то и прятаться там, шастая по пещерам не будет никакой нужды – сразу можно двигаться куда-нибудь. Куда именно не понятно, просто подальше отсюда, а там видно будет.
В общем, сложился у него план побега. Вроде бы даже вполне реальный. Так-то не ахти, слишком много неучтённых переменных и случайных обстоятельств, из-за которых всё может накрыться медным тазом. Но это уже был план, с которым можно работать. Хотя он всё ещё не был уверен, что в принципе стоит это делать. Риск слишком велик. Лес для него незнакомая территория, а местные жители…, а есть ли они на самом деле жители эти местные? Ему начало казаться, что «дикие местные», просто сказка распространённая самой охраной.
Что гораздо дешевле любого забора и держит в узде лучше, чем этот самый забор? Только искренний страх пред Духом Нечистым, хех. В общем, убеди человека, что в колодец сам Дьявол погадил и даже помирая от жажды, пить оттуда он не станет. Дёшево, эффективно, почти гениально. Так может, эти местные, правда, просто страшилка? Узнать на собственной шкуре, ему не пришлось. Его планом воспользовался другой заключённый.
Не он один оказался такой умный, кто-то тоже придумал план побега и действовал именно так, как планировал поступить Лёха. Парень исчез в лесу, за неделю до «прививки». Поиски, проводившиеся двумя отрядами охраны по земле пешком и на двух вертолётах в воздухе, результатов не принесли – тела на плацу нет, значит, и результатов нет. Обычно, охрана не упускала случая оставить тело полежать там, что бы все смогли на него полюбоваться. Тоже, видимо, мера исправительная…, Лёха был уверен, что парень ушёл к горам и сумел до них добраться, но точно сказать не мог. Охрана перед ними естественно не отчитывалась. Он был разочарован этим событием, даже махать топором стал еле кое-как. Впрочем, не сильно это отличалось от обычного нынче стиля его работы – усталость не отпускала. Она копилась и множилась, делая каждый день, каким-то горячечным сном. Его гениальный план побега, кто-то использовал и теперь, во второй раз, подобный фокус уже не пройдёт, теперь они подготовятся к тому, что бы подобное не повторилось…, однако, меры обеспечения надзора за работающими в лесу, не изменились никак вообще. Почему? Дураку опыт не наука? Или им всё равно, даже если вся зона сбежит? В чём дело-то? Где тут собака порылась, а?
Через неделю, сбежал второй заключённый, точно так же.
А спустя пять дней, ещё один. Этот был самым отчаянным. Бежал, когда вышку очистили от леса и там уже скучал охранник. Предупреждений и выстрелов в воздух, не случилось. Очередь была короткой, не особо прицельной. Ноги срезало у колен. Перевязка парню уже не потребовалась. Помер от потери крови, до того, как его вытащили на чистый от леса участок.
Второй беглец, повторить подвиг первого, не сумел – не слишком умён был, ничего не продумал и не догадался двинуться в сторону гор, а может просто заблудился и сбился с пути. Его тело, появилось на плацу, через два дня после побега. В дырках, чёрно-бардовое от грязи и крови.
Меры охраны опять никак не изменились. Как будто участившиеся случаи побегов, их совсем не волновали. Впрочем, попыток повторить удачный побег, в тот год больше не последовало.
Побег, не был удачным. Ни одна из попыток не закончилась хэппи эндом. Наверное, потому и не изменились меры по обеспечению надзора и охраны мест работы заключённых. В этом просто не было нужды. Километры тайги сами по себе неплохой «забор», но были у администрации лагеря и свои козыри в рукавах. Хотя скорей уж у этой тайги они и были, просто сдавали их исключительно на ту сторону стола, где расположилась эта клятая охрана.
Однажды они снова вышли на работы, выстроились для переклички, но она всё не начиналась.
У административных зданий, стояли люди. Охрана, человек пять и какие-то непонятные личности в кепках, плотных куртках, пошитых из какой-то странной ткани. У каждого из неизвестных, имелось ружьё древнее мамонта, но блиставшее хорошо начищенными металлическими деталями. Сразу видно, что к оружию своему эти люди относились с большим уважением и заботились о нём, может даже лучше чем о себе самих.