Автозак остановился. Его вывели наружу. Полуразвалившиеся здания, скучающие люди в камуфляже, не всегда даже с оружием. Полно «китайцев» с баулами, говорят исключительно на русском – маскируются, что бы потом неожиданно проголосовать за отделение от Российской Федерации и организовать свою республику, которая потом присоединится к Поднебесной. Хех…, его сопроводили в хвост поезда, в грузовой вагон. В нём воняло. Не фиалками конечно. Очень похоже, что раньше там перевозили скотину.

Дверь закрылась, стало темно. Поезд тронулся не скоро, Лёха успел порядком замёрзнуть. Учитывая, что весна в полном разгаре и ветер полон влаги, это не сложно было сделать. Вот не околеть в пути – тут проблема, но он с ней успешно справился, спасибо ватной тужурке и бутылке водки, которую охранник сунул ему со словами «от братвы, на прощание». Смутило сильно это вот на «прощание»…, но не сильно. Он уже привык к мысли, что настало время переезжать. Скоро он окажется на новом месте, в новой обстановке. Он даже начал фантазировать на тему что это будет и где. Почему-то, хотелось, что бы это было нечто вроде «Дружбы». Постоянно на природе, свежий воздух, птичка орёт – даже зимой она не соизволила заткнуться, так-то, оно даже работать приятно становится. Но, конечно, только в роли бригадира. Махать топором и исходить потом, а потом подвывать от ломящей боли в мышцах, как-то ему уже совсем не хотелось. Как заставить человека, не обращать внимания на прекрасное и оставаться глухим и слепым, ко всему вокруг? Да очень просто – заставь его работать с утра до ночи, а к вечеру не забывай на стол бутылку ставить. И у него не будет ни сил, ни желания, что-то изменить или что-то сделать. Это дороже чем религия, требует содержания целого штата вооружённых людей, но гораздо эффективнее. Так и тут, в лагере «Дружба» - это ведь, по сути, миниатюрная копия человеческой цивилизации в нынешнем её виде. Миниатюрная и концентрированная.

Поезд остановился вечером. Дверь открылась, два вооружённых человека в форме, вывели его наружу. Когда они проходили через пустую площадку, вокруг которой проглядывали только поля, да лес, поезд снова тронулся в путь.

Более-менее обжитым, тут выглядело только, то место, что находилось впереди – строения, утопавшие в зелени. Вокзал – он был чем-то похож на клопа. Площадка, метров десять длиной, пять шириной, маленькое облупившееся здание с надписью «касса» и давно выцветшим гербом СССР на боку, вот и весь вокзал. А за ним город, который Лёха видел из зарешёченного оконца самого маленького автозака, какой ему доводилось видеть. Рассчитан он был, видимо, на гномов, ехать пришлось, согнувшись в три погибели.

Из оконца было плохо видно, но судя по бесконечным деревьям и одноэтажным зданиям, его привезли в какой-то небольшой посёлок, с крошечным количеством населения. Остановились перед большим зданием, с колоннами и статуей Ленина во дворе. Молча, его вывели из машины, молча же, проводили по пустым коридорам, в небольшой зал, уже знакомой ему по убранству. Из мебели там были только стулья, клетка для подсудимого, трибунка для прокурора, скамейка для адвоката, сам прокурор и стол с судьёй (они обычно идут в комплекте с деревянным молотком).

-Жвала не открывать, еблом не махать. – Впервые с ним заговорили, вталкивая в клетку.

-А я в туалет хочу. – Сказал Лёха, когда решётка с лязгом закрылась.

-А меня ебёт? – Сердечно ответил ему охранник.

-Простите, вас кто-то ебёт? Какой ужас! – Ехидно ухмыляясь, ответил на это Лёха.

-Чё? – Рыкнул охранник, делая шаг клетке, от которой уже успел отойти.

-Чё за делюга блять? – Это прокурор, грозно хмуря брови.

-Эта сука…

-Ебало закрыл. – Снова шипит прокурор. На него глянул. – Ты тоже. Ща всё быстро сделаем, и вернёшься в зону. Не хуй тут, понимаешь.

-Вася. – Это уже судья, морща своё сильно пожилое, в каком-то смысле женское, лицо.

-Простите Настасья Петровна, день какой-то сегодня…

-Вася, мне насрать какой у тебя день. – Буркнула судья, всё-таки с женским лицом. – У меня у самой пиздец, а не день. Огород перекапывать пора, а тут этого гондона привозят. Я вам что блять? Когда захотели, дёрнули и всё? А огород кто мне вскопает?

Последовал гневный монолог, полный матом. Кончился он тем, что прокурор обещался помочь с копкой огорода, и судья мгновенно просветлела лицом.

Лёха присел на скамеечку, чувствуя, что попал куда-то в прошлое. Причём очень далёкое. Он бы сейчас не удивился, если б в окно заглянул мамонт, сена немножко попросить.

Во всём том судебном разбирательстве, он не смог удивиться только одному – и прокурор и половина охраны и судья, все были «китайцами», отлично говорившие по-русски. Привык уже, похоже, к этим людям непонятной национальной принадлежности. Или они эскимосы? Тут и не понять…, начался суд с того, что Настасья Петровна затребовала свидетелей.

-Так это. – Вася поднялся со стула. – Я ж обвинение не зачитал.