-Да мужик он обычный. В сопроводиловки с «Дружбы» написано, что блатные его к себе тянули, а он там завалил кого-то. Вот его нач.колонии сюда и спихнул.
-Я не специально. – Поспешил вставить своё слово Лёха. – И вообще, он сам виноват.
-Разговорчики! – Рявкнул второй охранник.
-Да похуй, пусть пиздит, тебе-то что? – Сказал первый.
-Ну, не положено вроде…
-Положено, не положено…, у подъезда вон наложено, оно там положено или не положено? – Охранник попытался что-то сказать, но его товарищ продолжил. – А ему как-то похуй, оно уже наложено и по тротуару размазано. Сечёшь присказку?
-Ну, нет вообще-то…
-Вот и не буксуй. Хрен с ним. Он ещё даже не полностью под нашей ответственностью.
-Как это? – Удивился охранник, а вместе с ним и Лёха.
-Как-как? – Пояснил доктор. – Если болен чем заразным, мы его в автозак, на вокзал и обратно в «Дружбу», нам тут только эпидемии не хватало.
Разговор врача и охранников стих, Лёха тоже молчал – не мешал врачу работать. Учитывая как от того несло спиртом, лучше действительно не отвлекать. У него взяли кровь, заставили помочиться в баночку, измерили температуру, давление, исследовали дозиметром радиации.
-Кхм. – Сказал врач, когда дозиметр начал слабо трещать. – Вам что каждый месяц «метку» вводят? – Лёха неуверенно кивнул, но врач даже не обратил внимания. Убрал дозиметр, снова взял кровь, попутно бурча что-то о «энштейнах недорезанных».
Процедуры закончились небрежным жестом ладони врача. Лёху вывели в коридор, тычком пальца указали направление, по коему следовало двигаться и вскоре они остановились перед металлической дверью белого цвета. На ней было написано «карантин».
-Заходи. – Сказал охранник, открыв дверь. Спустя несколько секунд, она захлопнулась за новым заключенным, и он остался в полном одиночестве, любоваться белыми стенами, обитыми чем-то мягким, пружинистым. Пол тут был такой же. Карантин, видимо, выполнял двойную функцию, и для больных и для психов сразу. В виду мягкого пола, кровать не полагалась. Туалет имелся и на том спасибо. Правда, туалет отличался великой простотой – дырка в полу, размером с большое яблоко, закрывавшаяся большой пробкой. Что б в дырку попасть, требовалась некоторая ловкость. А попадать придётся, потому как в ином случае, будет плохо пахнуть. Рядом с «туалетом», лежит рулон туалетной бумаги. Судя по его толщине, им уже не раз пользовались.
Лёха уселся в углу комнаты, откинулся на спину и прикрыл глаза. Возникло стойкое ощущение, что из зоны, его перевели сразу в дурдом. И странно, но вдруг показалось, что он, наконец-то, именно там, где и должен был оказаться ещё года три назад, в тот самый день, когда газовая горелка начала ругаться матом и возмущаться тем, что её включают слишком уж часто…
Он прикрыл глаза, и как-то само собой возникло недавнее воспоминание – странно, но он даже улыбнулся, на душу накатило нечто вроде тёплой тоски. Именно так. Тоска, но положительная, ведь он скучал по месту, которое умудрилось стать для него домом. Привык он к бараку, к вырубке этой клятой…, вспомнился момент, когда он отошёл от падающего дерева недостаточно далеко. Толстый ствол толкнули жердью, но он не подался. Поэтому пришлось подойти и рубануть ещё пару раз. После чего он отошёл на прежнее место, да не совсем – на шаг ближе к дереву остановился. Парни толкнули дерево, оно затрещало, падая вниз, и щепки полетели в разные стороны. Он успел закрыть лицо рукой, но недостаточно быстро. Одна из щепок воткнулась в плечо, щепки помельче, распороли ладонь.
Как-то автоматически сунул руку под рубаху и стал поглаживать плечо, там, где в него воткнулась острая щепка…, пальцы скользили по гладкой ровной коже. Шрам, маленький, но всё же шрам, куда-то пропал. Лёха открыл глаза. Глянул на ладонь. Вот они, мелкие шрамики, которые оставили щепки, распарывая кожу ладони. А на плече, следов нет. Что за новости? Он расстегнул рубаху, выгнул шею до хруста, ощупал плечо ещё раз – нет шрама. Прикрыл глаза, попытался вспомнить всё ещё раз – нет, всё точно, щепка воткнулась в плечо, его сняли с работы спустя два часа, потому что с кровоточащей раной он не мог продолжать выполнять свои обязанности, и отправили в лазарет. Так всё и было. Но где тогда след от раны?
Волосы на затылке встали дыбом, спину прошибло потом. Он тяжело дышал и с некоторым страхом озирался, ожидая, что всё начнётся снова, что сейчас стена скукожится, станет похожа на лицо, потом ехидно улыбнётся и скажет:
-Ну, чё, говнюк, думал, что сможешь спрятаться от нас? Гы.
Стена не кукожится. Покосился на другую. Вроде тоже в порядке…, а что если стена за спиной изменилась и в этот раз отрастила длинные клыки и сейчас тихо изгибается, что бы откусить ему голову? Он икнул и прыгнул через всю комнату, ещё в полёте развернувшись к той самой стене. Грохнулся на пол, на спину. Приподнял голову и ещё раз посмотрел на стену.