С этими словами он прикладывает мобильник к уху и торопливо отходит от моего стола. Видимо, по мнению Зарецкого, на этом наш разговор окончен.

– Хорошо, – тихо произношу в пустоту и на несколько секунд обессиленно прикрываю глаза.

Зачем Вавилов меня вызвал? Ему правда нужна помощь или это лишь благовидный предлог для того, чтобы снова атаковать меня расспросами? Уверена, прошлый диалог завершился так легко лишь потому, что нас прервали. Еще неизвестно, чем кончилась бы наша неожиданная встреча, если бы не Максим Багиров, внезапно возникший на пороге кабинета Александра.

Но, с другой стороны, что мешает Вавилову пригласить меня к себя и прямо задать все интересующие вопросы? Если они у него, конечно, есть. Ведь может быть и такое, что во мне говорит банальная паранойя. В каждом взгляде, в каждом слове Александра мне видится подвох. Я опасаюсь, что она раскроет мою тайну. Узнает, что Даня – и его сын тоже.

Умом понимаю, что, сокрыв ребенка от отца, я не сделала ничего криминального. Но вот бунтующая совесть истошно вопит о том, что содеянное – по сути своей преступление. Если не с точки зрения закона, то с позиции морали точно.

И вот, казалось бы, раз Вавилов здесь и раз меня так воротит от собственной лжи, почему бы не сказать ему правду? Почему бы не выложить все, как есть? Честно, открыто, без прикрас?

Да, возможно, это было правильно и мудро, но я не могу. Просто не могу отважиться на такое признание после многолетнего молчания. Создается ощущение, что по истечении времени моя ложь, поначалу казавшаяся незначительной, достигла гигантских размеров. Уподобившись снежному кому, она разрослась, набрала мощь и массу, и теперь мне никак с ней не сладить.

Как только представлю озадаченность и гнев в синих глазах Вавилова, так мне сразу утопиться хочется. Опускаю веки и прямо вижу его раздосадованное лицо. А еще слышу, как он выдыхает с разочарованием: «Ангелина, ну как же ты могла?».

Поднимаюсь на ноги и, тряхнув волосами, сбрасываю морок. Что толку рефлексировать и трястись от страха перед неизбежностью? Если Вавилов захочет узнать правду, он это сделает. И никакие мои увертки и недомолвки его не остановят.

Поправляю юбку и пару раз прохожусь расческой по волосам. То ли просто хочу хорошо выглядеть, то ли всячески тяну минуты перед тем, как войти в кабинет Вавилова. Ох и страшно же мне!

Собираюсь с мыслями и, сделав пару-тройку глубоких вдохов-выдохов, выхожу в коридор. Сосредотачиваюсь на стуке собственных каблуков, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Тук-тук. Тук-тук. Вот, так гораздо лучше.

Захожу в лифт и, нажав кнопку последнего этажа, устремляюсь вверх. Красные цифры на табло медленно сменяют друг друга, а я не могу избавиться от чувства, что прямо сейчас утекают последние секунды моей относительно спокойной жизни. С сегодняшнего дня все изменится. По крайней мере, так говорит моя интуиция.

Получив молчаливое разрешение секретарши, которая, очевидно, в курсе моего визита, прохожу мимо ее стола и распахиваю дверь кабинета Вавилова.

– Александр Анатольевич, здравствуйте! – несмело мнусь на пороге. – Антон Витальевич сказал, что я вам нужна…

Черт. Последняя фраза прозвучала как-то глупо и двусмысленно. Надо было просто ограничиться приветствием.

Вавилов, сидящий в массивном кожаном кресле, вскидывает на меня взгляд и неожиданно улыбается:

– Да, ты мне нужна. Проходи, Ангелина.