Я взглянул на этого человека другими, восхищёнными глазами. Это же сколько смелости надо, чтобы в разгар мора, повсеместных нападений хищников вот так, запросто, подобрать на дороге раненую тварь и выходить её! И ведь он не врал – он действительно верил в то, что делал. Между тем послушник продолжал:

– Кое-как дошли до какой-то деревеньки, спрятались в пустом доме. Тогда по дорогам ещё много кто носился – и машины с беженцами на юг колоннами шли, и бандиты всякие катались. Не нашли нас, слава Богу, и вирус смертельный стороной обошёл! Потихоньку я Бублика выходил, вот только лапа плохо срослась, хромает он сильно с тех пор. Не сразу, но пёс со мной заговорил. Сначала смешно у него получалось, без предлогов и падежей, но со временем поднатаскался в этой науке. Давай я коротко тебе его историю расскажу, она не длинная. Я её по кусочкам с оговорками восстанавливал, не любит Бублик прошлое вспоминать.

– Конечно расскажи, если в сон не клонит.

Алексей отрицательно покачал головой, налил себе по новой из кувшина, вздохнул.

– Он со щенячества жил то ли в питомнике особом, то ли как подопытный при институте – я так и не разобрался. Их, в смысле собак, там учили с людьми общаться. Вроде и хорошо жили, а только с каждым днём всё больше понимали, что они существа второго сорта, вечно на побегушках при человечестве. Им это очень не нравилось, и кто-то из сердобольных сотрудников сжалился и выпустил их на волю.

– Они в клетках жили? Его обижали? – перебил я. Очень хотелось аккуратно выведать больше, не раскрывая до поры свои истинные мотивы. Понятно, что лабрадор сообщит Алексею о том, откуда Зюзя – она же с ним наверняка пообщается, но пока лучше не раскрывать свою историю просто на всякий случай.

– Нет, дело в другом. Как я понял, им там постоянно книги читали, причём разные. Вот и запали зверям в душу «Белый Бим, чёрное ухо», «Белый клык». Собаки свои выводы сделали – не в человеческую пользу… В общем, ушли они оттуда, на юг двинулись.

– Почему на юг?

– Кто знает? – послушник пожал плечами. – Люди на юг бежали потому что там теплее, зимы короче, чернозём урожай хороший даёт. А почему Бублик с товарищами так пошли – без понятия. Да и ни в этом дело. Его друзей убили люди за сутки до нашей встречи. Они на помойках рылись, в поисках пропитания, их заметили – и двоих сразу убили, а на него, похоже, патрон пожалели. Кирпичом лапу перебили, на шее рана рубленая, еле сбежать смог, бедняга. Думаю, умучить хотели, покуражиться… Так мы с ним и сжились, постепенно до этих мест добрались, да и осели. Тут хорошо… Не скажу, что я ему стал друг, скорее НЕ ВРАГ. Не знаю, Бублик уже как часть меня, словно грустный братишка… Он свой смысл существования видит в помощи другим четвероногим. Учит их разговаривать с нами, следит, чтобы не ссорились – как мудрый вожак стаи. Вот поросят, к примеру, даже бил поначалу, чтобы не баловались.

– А откуда кабаны у тебя? Как-то неудобно спрашивать было, а тут ты сам про них вспомнил.

– Рося из лесу привела. Их мамка с обрыва упала да в речке утонула – видно, зашла по какой-то нужде на самый край, глина и не выдержала, а эти остались. Беспокойные, я тебе скажу, существа. Что не сломают, то снесут! Пока выросли и поумнели, думал всё… Или я их, или они меня… И имена я им в честь наставника подобрал – Пряник да Калачик. Ну а что? Бублик есть, а они к нему в комплекте… Сразу и про остальных – Мурка здешняя кошка, старушка уже совсем, Росю Бублик где-то в окрестных кустах нашёл. Крохотная была, в ладони помещалась, ещё глаза голубые… Откуда она там взялась – не знаю. Где её мамка с папкой и как их Мурка не заметила – по сию пору загадка великая. Вот так и живём… Я специально на отшибе поселился, чтобы людей в смятение не вводить своим тварелюбством, да и не очень люблю я человеческое общество. Людей люблю, а вот жить среди них – шумно, суетно, беспокойно. К тому же польза, как уже говорил, большая от нас – лучше всякой разведки за окрестностями следим.

– И не боишься, что нападут?

– Кто?! – рассмеялся он. – Людям тут делать нечего, от тварей у меня защитников сверх всякой меры, впору самим идти их гонять.

– Моего примера тебе мало, мёртвых купцов недостаточно?! – рассердился я.

– Ты прав. Прости. Гордыня взыграла… Дурак… Давай спать, поздно уже.

Ночь была чудесная, потому в дом я не пошёл, лёг на улице на заботливо принесённый Алексеем матрац. Уже почти заснул, как в голове раздалось:

– Ты что-нибудь про Андрея знаешь? – в подкрепление вопроса я увидел образ худощавого человека с русой бородкой большими, пронзительными глазами. – Она сказала, что он умер до её рождения.

– Кремов умер после вашего ухода, Дмитрий много позже, – я сразу понял, кто со мной говорит из темноты, и решил не скрывать правду. – Андрей повесился. В прощальной записке написал, что «Смерть – этот тоже свобода». Почему? Почему он так сделал?!

– Он уже тогда не хотел жить. Не знал – зачем. Мы предлагали ему идти с нами, но он отказался. Всё повторял: «Живите своим умом, будьте свободны и счастливы». Жалко, Андрей был хороший человек… Спасибо.

– Почему с вами не ушли Адольф и Ирма? Куда вы шли?..