Торговец, словно ему было холодно, потер свои блеклые руки, принял пальто и повернулся с ним в сторону прилавка. Покупатель вынул бумажник. При этом взгляд его остановился на другом — элегантном синем суконном пальто. Он замер в неподвижности. Потом, не спуская глаз, подошел поближе. Бумажник он в нерешительности держал в руке. Быстрым движением незнакомец откинул полу пальто, так что можно было увидеть дорогую шелковую подкладку, и, немного наклонившись вперед, посмотрел на фирменную этикетку: И. Проски, Варшава. Пальто было сшито в Польше. Искоса бросив быстрый взгляд на хозяина лавки и убедившись, что тот занят упаковкой, он осторожно и нерешительно начал обследовать карманы пальто. В одном из внутренних карманов он нашел смятую бумажку, на которой было что-то написано, и быстро сунул ее к себе в карман. Затем медленно обернулся. Лицо его было мертвенно-бледным. Еле шевеля тонкими губами, он тихо спросил:
— А сколько стоит это синее пальто?
— Это! Ну, это пальто недешевое. Отличное сукно, мало поношено, — ответил торговец, продолжая аккуратно перевязывать пакет. При этом он не заметил даже, что лицо покупателя так разительно изменилось.
— Меня удивляет, почему люди так часто расстаются со своими вещами, — заметил покупатель. — Это пальто, наверное, принадлежало какому-нибудь пожилому аристократу, не так ли? — Настороженно он посмотрел на торговца в ожидании ответа.
— Да нет, вы ошибаетесь. Это пальто несколько дней назад принес простой матрос, — ответил торговец и, подняв глаза, протянул покупателю пакет. Расплачиваясь, тот небрежно спросил:
— А вы знаете этого матроса?
Торговец на какое-то мгновение застыл с протянутой рукой, потом быстро поднял голову и с удивлением взглянул на своего клиента.
— В моем магазине не принято спрашивать имена людей, которые продают мне свои вещи! А почему это вас так заинтересовало?
Он спросил об этом недоверчивым тоном, прищурив глаза. В этот момент каждый мускул его был готов к обороне. Почти автоматически он протянул руку к кассе и дал покупателю сдачу. Тот, беря деньги, заметил с наигранным равнодушием:
— Мне просто показалось странным, что такое дорогое пальто продал простой матрос.
— Да, вы правы. Тут можно лишь разводить руками и строить догадки! — Торговец был явно обрадован, что этот вопрос, видимо, не так уж волновал его клиента.
Тот в ответ лишь что-то неразборчиво буркнул и повернулся к двери. Потом снова обернулся, словно собираясь что-то сказать, но, наверное, раздумал, и приложив пальцы к фуражке, вышел из лавки. Торговец поклонился и с непроницаемым выражением лица закрыл за ним дверь.
Погода между тем успела измениться. На горизонте скопились плотные темные тучи, быстро и угрожающе надвигавшиеся на солнце. Духота давила, вода в канале была словно расплавленный свинец. Печально катились темные волны, с тихим плеском ударяясь о берега, эти звуки были слышны и здесь, на улице. Время и бедность сделали портовый квартал города серым и мрачным. На лакированную поверхность автомобиля упали, разбившись об нее, первые крупные капли дождя.
Быстрым шагом человек подошел к машине, распахнул дверцу и, бросив на сиденье пакет, сел за руль. Взвыл мотор. Большая черная машина свернула налево и с большой скоростью помчалась по улице. Отлично ориентируясь в лабиринте кривых припортовых улочек, человек вскоре достиг центральной артерии города и, развив бешеную скорость, полетел, обгоняя другие машины.
Вскоре он оказался в тихом районе частных вилл и наконец внезапно остановился перед воротами с чугунной решеткой, за которыми находился сад, скрывавший небольшой особняк.
2
Порывистый морской ветер разгуливал по улицам, со злостью ударяясь о стены домов. Стучали черепицы, оконные ставни вторили этой адской симфонии ночи. С резким скрипом покачивался на ржавой проволоке уличный фонарь, висевший над водостоком, по которому ураганный ветер гнал маленькие круглые волны, разбивавшиеся падавшими каплями дождя и исчезавшими в уличной грязи. Сквозь завесу низвергавшегося на землю дождя смутно виднелись контуры домов и сараев. Эта дикая ночь сделала и без того пользовавшуюся дурной славой улицу на Западной набережной еще более мрачной и зловещей. Лишь изредка можно было увидеть промокшего насквозь прохожего, с трудом пробиравшегося по скользкой мостовой. А вскоре исчез и последний, проглоченный темнотой. И снова слышались лишь скрип фонаря да шум дождя, бившего по деревянной стене длинного складского помещения. Это здание протянулось на целый квартал. А напротив него стояло несколько деревянных домов, покосившихся и запущенных, — это можно было заметить даже в слабо мерцающем свете уличного фонаря.
Но вот распахнулась маленькая дверь в темной подворотне, и из нее вышли двое мужчин. Дверь снова со скрипом затворилась за ними. Глубоко надвинутые на лоб шапки и слабый косой свет уличного фонаря не позволяли разглядеть лица этих людей.
Глухо завывал ветер, издалека доносился неумолчный рокот моря. Дождь несколько поутих, и двое неизвестных уже хотели было выйти из своего убежища, как с правой стороны, в темноте, послышались чьи-то шаги. Оба снова бесшумно нырнули s защитную темноту подворотни.
Шаги стали слышны отчетливей, и наконец в свете уличного фонаря появилась стройная фигура молодой женщины, пытавшейся побыстрее миновать этот зловещий переулок. Закутанная в плащ, с которого стекала вода, с капюшоном на голове, она быстро шагала, приближаясь к тому месту, где уличный фонарь нарисовал на мостовой большой светлый круг.