– Помни, Глеб, на карту поставлен престиж страны. Так получилось, что союзникам, чтобы установить наш передатчик, пришлось пожертвовать своим агентом. Нет, он не схвачен гестапо, но при любом исходе акции ему придётся скрыться. Насчёт устойчивости сигнала не беспокойся. Передатчик подсоединён к антенне на крыше объекта. За полчаса до назначенного времени агент его включит. Оставшегося времени ему должно хватить на эвакуацию. Поправка на расстояние от антенны до вентиляционной шахты в приёмник боеголовок внесена. Всё, как на тренировках. Давай, сынок, не пуха тебе, ни пера!
– К чёрту, дядя Коля!
Экипаж майора Абрамова загрузил обе ракеты точно в вентиляционную шахту. Основной корпус ракетного исследовательского центра был полностью разрушен. Под обломками вместе с результатами исследований погибли многие ценные сотрудники. Немцы пытались продолжить работы, но до конца войны ни одна ракета так и не взлетела.
Экипаж теперь уже подполковника Абрамова в полном составе был представлен к званию Героя Социалистического Союза.
– Присаживайтесь, Раушер.
Надо сказать, Раушер обладал отменным зрением, а тут и без очков видно, что шеф чем-то озабочен.
– Вчера был совершён налёт англо-американской авиации на завод по производству тяжёлой воды, – сообщил Скорцени.
– Как?! – вскочил с места Раушер.
– Сядьте, – поморщился Скорцени. – Разрушено здание гидроэлектростанции, повреждено заводское оборудование, но уже изготовленные запасы тяжёлой воды, к счастью, уцелели. Не без вашего совета, над цистернами сооружён бетонный саркофаг, это и спасло ситуацию. Однако теперь принято решение о вывозе всей тяжёлой воды в Германию. Гейзенберг полагает, что этих запасов будет достаточно для завершения работ. На нас, как всегда, возлагается контроль безопасности маршрута. Завтра вы летите в Норвегию.
– Я смотрю, паром помимо грузов перевозит ещё и пассажиров, – заметил Раушер.
– Иного способа попасть с берега на берег нет, – пожал плечами офицер, отвечающий за переправу специального груза.
– И всё-таки завтра, когда будет переправляться груз, всем, кто не будет иметь непосредственного отношения к переправе, придётся такой способ изыскать, или остаться на берегу.
– Но, оберштурмбанфюрер… – попытался возразить офицер.
Раушер посмотрел на него довольно холодно:
– Это всего лишь рекомендация, гауптштурмфюрер. Но если вы проигнорируете мой совет, я отражу в рапорте ваше пренебрежительное отношение к элементарным мерам безопасности.
– Я понял, оберштурмбанфюрер, – щёлкнул каблуками офицер.
На следующий день погода установилась ветреной, но парому это нисколько не мешало. Он резво пенил носом озёрные воды, и достиг уже середины маршрута, когда в носовом трюме, один за другим, прогремели два взрыва. Судно резко зарылось носом, одновременно обнажив корму с бешено молотящим воздух винтом. Вагоны на грузовой палубе стали сбиваться в кучу и наваливаться на надстройку, чем усугубили дифферент.
Раушер поднялся с палубы – при таком точке устоять на ногах можно только в том случае, если знаешь, что сейчас произойдёт, а он не хотел лишних подозрений – и, протянув руку, помог подняться гауптштурмфюреру, у которого было разбито лицо. Надстройка трещала и кренилась под напором громоздящихся на неё вагонов. Раушер посмотрел в сторону шлюпочной палубы. Однако подчинённые гауптштурмфюрера опомнились быстрее своего командира – они в спешке спускали шлюпки. Раушер потянул упирающегося офицера в их сторону.
– Пойдёмте! Здесь мы уже ничего не сможем сделать, кроме как пойти на дно вместе с грузом. Доберёмся до берега – будем думать, может, есть возможность поднять бочки со дна?