В том же году киногероем поэта стал Художник (роль опять же играл сам Маяковский): драма называлась «Закованная фильмой». Сценарий к этой картине поэт написал сам. Речь шла о любовной истории а-ля «Пигмалион». Героиней была балерина в исполнении Лили Брик. Фильм остался недоделанным и не сохранился. Кажется, Маяковский не был огорчен этой потерей — он считал фильм крайне неудачным. Лиля Юрьевна также называла эту пробу ерундистикой — я лично это слышал. Боюсь, что это сущая правда.

В отличие от предыдущих попыток, фильму «Барышня и хулиган» повезло гораздо больше — возможно, потому, что его сорежиссером и оператором был известный и опытный режиссер-профессионал Евгений Славинский. Сам Маяковский послушно — а вернее, шаблонно — играл свою нехитрую роль.

Эта лента сохранилась полностью, причем оказались восстановлены даже те эпизоды, которые были поначалу обрезаны или вовсе выкинуты большевистской цензурой — к примеру, сцена со священником. Фильм был снят в духе старомодных (буржуазных) кинолент и выпущен в том же 1918 году. Учительницу играла молодая Александра Ребикова, красивая и даровитая актриса великого Художественного театра. Эта картина стала чемпионом в тогдашнем прокате года. Ее оригинальное название было «Барышня и хулиган», но ради вкуса новых хозяев — шел восемнадцатый год! — фильм был переименован в «Учительницу рабочих». Эта лента стала главной киношной работой Владимира Маяковского. Здесь знаменитый футурист оказался правоверным последователем самого старомодного жанра. «Никакого футуризма, никакого кубизма, — написал он чуть позже, — чисто любовная, даже сопливая мелодрама, происходящая в подворотнях окраинного дома».

Свою долю популярности получила и Александра Ребикова. Жаль, что очень скоро базедова болезнь трагически изуродовала красивое лицо актрисы и обрекла ее сначала на уход из профессии, а потом на самоубийство — но об этом позже.

Следующей кинематографической работой поэта стала немая эксцентрическая комедия «Октябрюхов и Декабрюхов». Ее сценарий написан Маяковским к десятилетию Октябрьской революции и рассказывает о жизни трех людей — представителей революционных буден. Главные герои являются аллюзией на Декабрьскую (1905 года) и Октябрьскую революции, а их общая супруга олицетворяет образ России. Сам фильм снимался в необычной для того времени манере: в художественную ленту были вмонтированы кадры хроники и даже анимационные вставки. Премьера «Октябрюхова и Декабрюхова» состоялась 27 октября 1928 года. Ни малейшего успеха фильм не имел (знаю со слов моего отца, что это было тягомотное зрелище и зрители его освистали).

Кроме перечисленных четырех картин у Маяковского осталось как минимум шесть сценариев, которые так и не были экранизированы. Они не понравились ни публике, ни советской власти и были просто малообещающими и несмотрибельными.

Наверно, стоит отметить еще одну работу поэта — фильм молодого и очень даровитого режиссера Абрама Роома под названием «Евреи на земле». Это был документальный фильм как бы о еврейском Крыме. Соавторами были Маяковский, Шкловский и вышепомянутый режиссер, притом фильм этот официально помогала делать сама Лиля Брик, будучи «организатором съемок». Так что работа была серьезная, отнюдь не халтура… Однако никакого оригинального решения фильм не нашел и, кажется, даже не удостоился проката.

Такой была довольно путаная кинокарьера Маяковского. Напрашивается огорчительный вывод: ему не давался кинематограф. Не давался его природной амбиции, его душевному непокою и бахвальству, его болезненной особливости. Законная — и принципиальная! — простота кинематографа его бесила.

…Но вернемся к Гардину. Его карьера была как будто успешной и обещающей. Но даже все симпатии Луначарского не смогли возвести Гардина на былой пьедестал отечественного кинематографа.

Второй женой Гардина стала также актриса Лиана Искрицкая (вообще, ее имя и фамилия отдают явным псевдонимом — тем более с приставкой «Гардина»). Она много снималась у своего супруга: «Атаман Хмель», «Остап Бандура», «Золотой запас», «Помещик», «Призрак бродит по Европе». Давно и заслуженно забытый «Остап Бандура» считался большой удачей «украинского кинематографа». Где брались деньги на эти и другие постановки, история не умалчивает — авторитет и личность Луначарского всегда срабатывали.

В 1926 году Искрицкая и режиссер разошлись, и по всему сдается, не по-доброму. Явно талантливая, хотя и истеричная актриса вдруг перестала сниматься, вышла замуж за какого-то крупного партийца, бросила кинематограф и переместилась с мужем в Ялту. Ее житейская судьба оказалась весьма драматичной — в 1940 году (дата, возможно, неточная) она была арестована вместе со своим новым мужем, отправлена в ГУЛАГ и вернулась как бы домой лишь после смерти Сталина. Мужа давно расстреляли, и семьи, насколько я знаю, у нее не было. Гардин, разумеется, после развода почти сразу женился на другой своей актрисе, Татьяне Булах, с которой прожил весьма дружную и счастливую жизнь в Ленинграде.

…Вслед за этим Гардин поставил еще несколько лент. Одна из них была небезынтересной — называлась она «Крест и маузер». Луначарский разразился большущей статьей о фильме, начинавшейся с пафосного панегирика: «Эта картина — новая победа советской кинематографии и, пожалуй, самая крупная!»

Виктор Шкловский был намного сдержаннее: «Получилась фильма, похожая на романы „Тайна мадридского двора“ или католического монастыря, написанные с точки зрения полу-порнографического протестантизма. Но лента имела успех. Этот успех объясняется тем, что она обывательская и антиклерикальная — обывательски осторожны и садизм ее, и порнография… Эту ленту можно критиковать строго, потому что она сделана опытным человеком. Русская кинематография выросла и нуждается в работе, в критике, а не в патриотическом покровительстве» — это был сильный укол в адрес Луначарского.

Дальше было много плохих и среднеудачных фильмов. По-своему ярчайшей неудачей стал фильм «Поэт и царь» о Пушкине — 1927 год. Несуразный фильм, после которого Гардин вскорости прекратил режиссерскую практику. Вообще. Но еще до этого грянула очень «интересная» история, которую Гардин был склонен забыть — что он, в сущности, и сделал в своих обширных мемуарах.

Уже в середине 1920-х годов разгорелась вражда — притом самая опасная (идеологическая) — между «традиционалистами» и «новаторами». Эта борьба коснулась прежде всего тех пожилых и по-своему многоопытных режиссеров кино, которые позволили себе как бы продлить давние принципы «художественно-психологического» творчества. Это были и Протазанов, и Чардынин, и Висковский, и Доронин, и Фрелих, и Ивановский и др. А заодно с ними и Гардин… В те же разборки угодил и Ханжонков, пожелавший, к несчастью для него, вернуться на родину и поработать в родном кинематографе. Он почти сразу попал в преступники под популярным советским названием «растратчик».

Заодно в те же двадцатые годы было инициировано три больших уголовных процесса — обвинялись чуть ли не полсотни работников «Госкино», «Культкино» и «Пролеткино». Как раз в разгар съемок «Поэта и царя» был арестован и Гардин, которому газетная компания предъявила, ко всему прочему, добавочное обвинение в «моральном разложении». (На него настучал кто-то из соблазненных им актрис — почти как в нынешнем Голливуде.)

Луначарский пытался примирить старых киношников с молодыми и задиристыми новаторами, но силы были, как оказалось, неравны. Задиристые оказались сильнее. Справедливости ради надо сказать, что среди так называемых архаичных режиссеров были довольно-таки неплохие мастера — плодовитый Петр Чардынин, Олег Фрелих, Александр Ивановский (автор «Декабристов», «Иудушки Головлева» и любимой многими комедии «Антон Иванович сердится»). Не говоря уже о сверхталантливом Протазанове.

…Это все правда, но не кто иной, как сам Эйзенштейн, блестяще реконструировал творческий пафос этого разлада: «Была ненависть к буржуазно возделанному. И дьявольская гордость и жажда угробить буржуазию и на кинофронте. Мы приходили, как бедуины или золотоискатели. На голое место».

…Кроме двух только что упомянутых и преуспевших режиссеров (Протазанов и Чардынин), все прочие быстро сошли или почти сошли с экрана. Таков же был исход кинорежиссуры Гардина — он расстался с ней к концу двадцатых. Зато его актерская судьба (да и личная заодно) продолжала цвести до конца. Жена его была средней актрисой, играла редко и притом не особо старалась. Но его актерская жизнь, повторю, была сверхполноценной. Он удостоился обрести почти все возможные награды и звания. И ушел из жизни уже в 1965 году — насколько я знаю, счастливым и спокойным.