Спорить с этими словами было глупо.

Наконец, стена рухнула, в ней образовалась брешь. Камни и кирпичи посыпались наземь. И тут же по образовавшейся насыпи под гром барабанов казаки, ломая шеренги, с примкнутыми штыками, ринулись в атаку. Кутасов навёл на брешь бинокль и навёл резкость, чтобы получше рассмотреть, что там твориться. Солдаты гарнизона успели выстроиться напротив намечающейся бреши и достойно приняли удар. Они не успели дать залп по бегущим казакам. Завязалась рукопашная схватка.

– Перевести «единорогов» на левую стену, – скомандовал Пугачёв.

Тяжёлая артиллерия замолчала, и лафеты стали цеплять к передкам. Могучие широкогрудые битюги потащили их, широкие копыта их взрывали недавно подсохшую после весенних дождей землю, за колёсами пушек оставались чёрные следы, в которых тут же скапливалась мутная вода. Рядом с першеронами шагали казаки-бомбардиры, они тянули коней за удила или толкали то и дело застревающие в развезённой грязи орудия. Наконец, «единороги» были расставлены на позиции, к ним подтащили дополнительные габионы, потому что враг, видя передвижения пушек, сосредоточил огонь на этом участке осады. Ядра бились в большие плетёные корзины, наполненные землёй, но вреда «единорогам» нанести не могли. Вскоре «заговорили» и сами орудия.

– В эту брешь я снова поведу своих лейб-казаков, – сказал Пугачёв, поигрывая булавой.

– Это будет неверным шагом, Пётр Фёдорович, – покачал головой Кутасов, опуская бинокль.

– Почему это? – насторожился Пугачёв. – Не веришь в нашу силу казацкую?!

– Верю, – покачал головой комбриг. – Всегда верил. Но, во-первых: ваша рука ещё не до конца зажила, и вы не сможете сражаться с должной силой. А во-вторых: посмотрите на тот пролом, где дерутся сейчас казаки. Это не ворота Магнитной крепости, тут кони потеряют разгон, будут спотыкаться, могут ноги попортить на обломках камня. Здесь лучше всего справится пехота. А ведь императору всероссийскому негоже пешим сражаться, не так ли, Пётр Фёдорович?

– Верно, – вынужден был согласиться Пугачёв. Он положил булаву поперёк седла и стал смотреть на бой. – А кого тогда во второй пролом послать? – поинтересовался «император» у комбрига.

– Два рабочих батальона, – ответил тот. – Пусть посоревнуются с казаками.

– Умно, умно, – покивал Пугачёв и жестом подозвал к себе вестового. – Передай майору Байдаку и капитану Курылу, чтобы готовили батальоны к бою.

– Я поеду к ним, – сказал комиссар Омелин. – Проведу агитацию.

И он умчался вместе с вестовым.

– Чего это он? – удивился Пугачёв.

– Надоело без толку торчать тут, – пожал плечами Кутасов.

Он вновь взял бинокль и навёл его на левую стену Троицкой крепости. После нескольких пристрелочных залпов бомбардиры стали бить вполне уверенно. Чугунные ядра бились о стену, рассыпая облака каменной крошки, по ней пошла густая сеть трещин. Несколько врезались в угловую башню крепости, откуда било тяжёлое орудие. Башня выдержала, однако несколько камней вывалились из кладки, верхний помост, на котором стояла пушка, покосился, и орудие ткнулось стволом вниз. Расчёт его замахал руками, несколько человек, кажущихся мелкими карликами, как у Свифта, полетели на землю.

– Удачно они попали, – усмехнулся Пугачёв. – Очень удачно.

К Пугачёву подбежал запыхавшийся казак в рваном кафтане, залитом кровью. В руках он держал основательно посечённую саблю, за спиной его висел мушкет с расщеплённым прикладом.

– Надёжа-царь, – упал он на колено перед Пугачёвым, – полковник Белобородов подмоги просит. Внутрь войти не могут казаки – крепко враг стоит.

– Довольно с него солдат, – отмахнулся Пугачёв. – Хватит ему. Пусть дерётся теми, кто есть. У меня для него резервов нет. И передай полковнику, что в левой стене скоро вторая брешь будет, туда рабочие батальоны пойдут.