Молодой д"Альбон был по натуре великодушен и добр, правила поведения, которым он следовал с детства, предписывали ему оказать помощь женщине, а уж то, что эта женщина оказалась так прекрасна и так юна, окружило довольно-таки банальное событие романтическим ореолом. У Мориса невольно забилось сердце — если бы не природная сдержанность и боязнь ее оскорбить, он подхватил бы незнакомку на руки и донес бы до нужного места.

Она без сил опустилась на скамью, прижимая кружевной платочек к виску. Дыхание ее было легким, но прерывистым, голова клонилась, будто под тяжестью горя. Морис только сейчас заметил, как элегантно и изящно она одета. А как живописно расстелились ее бархатные юбки по скамье, когда эта женщина села. Впрочем, женщина ли? Мадам или мадемуазель? Кажется, мадемуазели не ходят так запросто по банкам. И все-таки, кто она? Он был готов поклясться, что она благородного происхождения: ее руки, белые и нежные, речь, манеры, скромность — всё говорило об этом. А если и нет, если она буржуазка, то из очень приличного круга. Ничего более определенного Морис сказать не мог.

Незнакомка подняла на него глаза — он заметил тонкие бороздки слез у нее на щеках.

— Я так несчастна, сударь, — проговорила она, обращаясь к нему как к доброму знакомому. — Благослови вас Бог: вы пока первый, кто отнесся ко мне по-человечески в этих бесчеловечных учреждениях. Сколько я их обошла, этих банков!

У меня совсем нет сил, я опустошена… Вы, наверное, здесь как клиент?

— Да, мадам, — сказал он, выбрав именно это обращение. — Не буду ли я слишком нескромен, если спрошу, что у вас за трудности?

— Нескромны? О Боже! Я так рада хоть с кем-то поговорить. Ах, сударь, трудности у меня совершенно пустяковые — по крайне мере, так считают все эти банки, но для меня это большая беда.

— Вам нужны деньги? — догадался Морис. — Вы хотите взять заем?

— Да, и как можно скорее… от этого зависит если не моя жизнь, то моя судьба.

— Это так серьезно?

— Да. Очень важно. — Она едва слышно вздохнула, превозмогая слезы, и так передернула плечами, что это тронуло капитана д"Альбона. — Близкий человек, брат, попал в беду и… Можно сказать, я погибну, если сегодня не получу денег.

— А много ли вы просите?

— Двадцать пять тысяч франков.

Разговор на миг прервался. Сумма была не так уж велика, но на подобную сумму семья Мориса могла бы жить почти год. На секунду капитан замялся, чувствуя, что попадает в неловкую ситуацию: менее всего он хотел бы помогать этой красавице только словами.

Быть перед ней лишь болтуном — как это унизительно!

Он в замешательстве забарабанил пальцами по столу:

— Да, сумма не так уж внушительна… неужели все вам отказали?

— Да, как видите. Теперь у меня уже нет надежды. Впрочем, и раньше понапрасну надеялась — у меня нет никакой недвижимости, только небольшие денежные доходы, мне нечего дать в залог, а эти безжалостные люди только этого и хотят… Нет, сударь, я уже убедилась, всё напрасно.

Морис решительно произнес:

— Я сейчас же сам поговорю с Перрего. Признаюсь, большого влияния на него у меня нет, но я попытаюсь его убедить…