Жозеф, иногда сопровождавший ее к Да Форс, всегда отвечал отрицательно.

— Это невозможно, дорогая кузина. Поверьте, ради вас я готов сделать всё, что угодно, — полагаю, вас даже заверять в этом не надо, но когда я бессилен, я это признаю… Новый префект рад возможности доказать Луи Филиппу свою преданность. Вы же знаете, милая Антуанетта, этого Делессера — буржуа до мозга костей, грубый и надутый. Он знает одно: нынешний режим ему выгоден, а посему ненавидит всех, кто хотя бы мыслью на этот режим посягает.

— Он хочет выслужиться, — бесцветным голосом повторила графиня де Монтрей.

— Да, разумеется. Это прежде всего. Однако пора идти, моя дорогая. Если вы заболеете, я вовсе потеряю голову.

Графиня слабо улыбалась и позволяла барону себя увести. Однажды во время одного из таких визитов они увидели у Ла Форс роскошную карету из мореного дуба, на черных дверцах которой сиял герб князя Тюфякина.

Из экипажа вышла красивая молодая женщина в сопровождении горничной. Женщина была одета просто сказочно: соболиные меха, похвастать которыми могла далеко не каждая знатная дама, такие роскошные, будто только что из России, искрились на ее плечах, светлый капор прикрывал волосы и позволял заметить бриллиантовые сережки в ушах. Ее праздничный вид совершенно не вязался с мрачным настроением этого места.

— Глядите, — проговорила графиня де Монтрей, — я уже не впервые вижу эту молодую даму, просто удивительно. Неужели она имеет отношение к кому-то из заключенных?

— Бывают же такие низкие женщины, — произнес барон, скрипнув зубами.

Антуанетта вздрогнула:

— Жозеф, о чем вы говорите? Вы ее знаете?

— И вы ее знаете. Может быть, даже видели. Это Адель Эрио, известная публичная девка, та самая, с которой я когда-то свел Эдуарда, за что и проклинаю себя сейчас. — Барон де Фронсак мрачно закончил: — Ходят слухи, это она их предала.

Графиня побледнела:

— Их? Эдуарда и его друзей?

— Да. Точно выяснить не удается, но слухи ходят. И я в них верю. Это женщина настолько мерзкая, что могла сделать любую низость.

Рука Антуанетты лежала в руке барона, и он почувствовал, как задрожали ее пальцы.

Не сознавая, что делает, графиня оставила своего спутника и медленно, неуверенным шагом пошла вперед, пока, почувствовав ее приближение, Адель Эрио не обернулась. Какую-то секунду обе женщины застыли, глядя друг на друга. Лицо графини де Монтрей было непроницаемым и скорбным, как маска. Адель, не выдержав взгляда ее черных, пристальных, суровых глаз, побледнела и, так и не найдя в себе сил поприветствовать мать Эдуарда, порывисто схватила горничную за руку:

— Идем, Жюдит.

Они поспешно удалились. Антуанетта поглядела им вслед, а когда подошел Жозеф, негромко сказала:

— Вы были правы. Это она. Она их предала.

— Как вы это выяснили?