Сергей Константинович так и не вернулся в палату. Ни утром, ни на следующий день, позже Паша узнал, что операция не помогла. Об ошибке хирурга не могло быть и речи, оперировал «Бог» — Александр Алексеевич.

Прошли еще сутки, но свободную койку так никто и не занял. Клиника переполнена, лечение дешевое, умирающие в очереди стоят, а тут место освободилось. Валентина успокоила Пашу, сообщив, что это по ее распоряжению в палате оставили резервную койку. Также она сказала, что сделала ему «блатную» карту. С такой «историей болезни» во время общего обхода его никто не потревожит.

Они встретились на второй день заключения Паши в клинику на лестнице рядом с лифтовым холлом. Валентина поджидала его. На подоконнике он заметил две недокуренных жестоко раздавленных сигареты, в руке Валентины дымилась третья. Она явно нервничала.

— Ну как ты? — спросила Валентина, своим тоном сразу обезоруживая Пашу.

— Жду!

— Прости, не поняла… — Глаза у нее были сонные, красные. Она жадно затянулась, медленно выпустила через ноздри дым. — Чего ты ждешь?

— Когда в семьсот седьмую новую жертву привезут.

— Значит, ты знаешь, что он умер?

— Убили его! — сказал Паша тихо. — Убили, Валентина Владиславовна. Сначала зашел врач, был разговор. От чего-то он отказался, от какого-то предложения. Но конкретно не знаю, не с начала слышал. Потом появилась сестра, и все… Я так понимаю, она вкатила ему что-то быстродействующее. Он был мертв уже через две минуты после того, как она вышла.

За окном внизу в черноте ровными прямоугольниками светился массив новостройки. Паша сосредоточился на самом дальнем здании и пытался сосчитать, сколько в нем этажей, почему-то ему было трудно смотреть в глаза Валентины. Она молчала.

— Как муж-то ваш? — спросил Паша.

— Муж? Спасибо, все в порядке… Извини, задумалась, две ночи не спала. Значит, ты был рядом, когда его убили.

Паша сбился со счета и дернул плечом.

— По-моему, вы сами меня устроили в палате напротив.

— Да, да, конечно. Ты видел медсестру, которая сделала последний укол?

— Да видел!

— Можешь ее описать?

— Естественно, могу! За сорок ей, треугольнички такие золотые в ушах…

— Это Алевтина! — перебила она и резким движением смяла свою сигарету. — Все правильно, Алевтина, кто же еще!..

— Не, так не пойдет, — сказал Паша. — Давайте по-честному, сперва вы рассказываете, потом я. Удалось вам что-нибудь еще выяснить?