4

У них не было багажа, а фальшивые документы были хорошо сделаны, так что через таможню они прошли без всякой заминки. У Максима Даниловича боли почти прекратились. После кризиса ему стало неожиданно легче, даже упругость какая-то в походке возникла, но Зинаида совсем уже сдала. В аэропорт приехали на такси, и Максим почти что нес ее на руках.

В самолете Зинаида отключилась, а он прилип к иллюминатору, как школьник. Он не раз пересекал границу СССР, но никогда еще в своей жизни не летал. Так уж сложилась жизнь. В Чехословакию их, молодых солдат, доставляли поездом, а потом только фуры гонял по немецким и польским автобанам.

Он все так же был приговорен к смерти, но теперь он был богат. В кармане пиджака лежала кредитная карточка. В банке в Швейцарии был счет на сто тысяч долларов. В такой спешке это еще дешево отделался. Но Максим Данилович мог получить и еще семьдесят тысяч. Ему доверяли, куда же денется человек, приговоренный к смерти, единственный шанс которого — операция за границей. Обмен произошел на квартире Зинаиды. Два санитара стояли в дверях, и всем командовала все та же рыжая медсестра. Выкладывая кредитную карточку и документы, Алевтина вдруг предложила:

— А знаете, западная медицина кусается! Может ведь и не хватить на двоих. Хотите еще семьдесят тысяч?

Максим Данилович кивнул и посмотрел на нее вопросительно. Он с видимым недоверием вертел в пальцах пластиковую карточку. Он уже тогда догадался, в чем дело, но не должен был показать виду.

— Еще семьдесят? Сейчас?

— Получите в Швейцарии, когда отвезете туда контейнер, — объяснила Алевтина. — Все равно же вам лететь. Рейс завтра на два часа. Чтобы багаж прошел таможню, мы сами побеспокоимся. Совсем простая работа. Деньги после завершения операции мы переведем на тот же счет.

— Гарантии?

— Ваше молчание!

Максим не знал еще, что обречен, что на таможне в Швейцарии его ожидают с грузом. Он не знал, что в любом случае должен быть убит. Если контейнер задержат, будет международный скандал, в этом случае его просто убьют в тюрьме. Если же скандал по какой-то причине не состоится, то его ликвидируют в аэропорту как опасного свидетеля. Этим и объясняется абсолютное доверие Алевтины.

Он действовал интуитивно, как и всю свою жизнь. Он не знал, что дополнительной суммы денег все равно никто не отдаст, но отказался от этих денег сам. Оставил контейнер в гараже, не потащил с собой адский груз. Он готовился к смерти и, наверное, только поэтому проскочил опасный рубеж.

Самолет медленно разгонялся по взлетной полосе. Рев двигателей нарастал, и вместе с этим ревом нарастало возбуждение в беглеце.

«Как же они доверились мне? Глупо! Как же они доверились? Ведь сразу было ясно — обману! На лбу у меня это было написано, что обману! Я же ненавижу их, и они не знать этого просто не могли! Еще одно чудо выходит!»

За иллюминатором разлилась белизна, толчок, самолет прорвался сквозь толщу облаков, и Максим Данилович увидел прямо под собою совсем недалеко внизу бескрайнюю белую равнину, а над нею ничего — пустота, голубое сияющее совсем невесомое пространство.

Контейнер и шубы остались в гараже под брезентом. Прихваченный для вида большой чемодан был набит книгами, Максим бросил его еще перед таможенной проверкой. Сначала он хотел позвонить сразу. Позвонить и сообщить в несколько газет и, наверное, в прокуратуру о том, что спрятано в гараже, но испугался и отложил звонок на потом.