— Здесь? — Он ухмыльнулся. — Здесь натурой не берут. Здесь это никому не нужно.

— Что же тогда?

— Я без разговора не могу. Поговори со мной. Расскажи что-то… Как тебя зовут? А то стишки почитай. Ты, наверное, много стишков знаешь.

— Любите стихи?

— Нет, просто подумал.

— Зоя меня зовут. Останови!

Послушно он надавил педаль тормоза. Он был уже совершенно пьян. Обычное напряжение, поддерживающее тело в нужном рабочем режиме, куда-то делось. Он повернул голову и в ту же минуту был окутан огромной шикарной ее шубой. Женские губы оказались рядом. Он не сопротивлялся.

— Тебе нравится мой мех? — спросила она шепотом. — Не отвечай, я знаю, он тебе нравится, это очень дорогой мех…

— Пусти, дура!..

Но движения его были вялыми, не активными, он не хотел сопротивляться этому холодному объятию, окутанному влажным дышащим мехом.

— Какое все-таки наслаждение, — шептала она. — Какое наслаждение закутать в шубу красивую, пышную женщину, видеть, чувствовать, как погружаются в нее ее великолепные члены, ее затылок, как прилегает к ним драгоценный мягкий мех, приподнимать волнистые локоны, расправлять их по воротнику, а потом, когда она сбрасывает шубу, чувствовать восхитительную теплоту и легкий запах ее тела.

Он очнулся сидящим в машине. Никакого дождя вокруг.

День. Солнце сквозь облака мелькает. Трафарет отлепился от стекла и слетел на свободное сиденье, лежа надписью вверх. Рядом с машиной был столб электропередач. Белые изоляторы, подрагивающее на весу, большое металлическое кольцо оборванного провода. Никакой женщины в машине не оказалось. Похоже, просто привиделась она. Он вытащил и потряс флягу, пустая.

«Отдохнуть нужно… К морю!.. На песочке поваляться в последний раз… А то ведь и умереть не успею, с ума сойду… Кому я нужен в сумасшедшем доме, такой грязный?.. Вернусь и сразу к врачу!»

Медленно и послушно грузовик катил по мокрому шоссе. Знакомое полудремотное состояние овладевало водителем. Он не полез за канистрой, он устал пить. Он устал от этой дороги. Вытесняя мысли о больнице, о желтом горячем песочке у моря, кружили, возвращаясь теплой волной, странные чужие слова:

«Закутать в шубу красивую, пышную женщину… Видеть, чувствовать, как погружаются ее великолепные члены…» Откуда это? Устал! К доктору… к доктору нужно…»

Он уже представил себе, как сейчас поднимется со скрипом шлагбаум, как полезут на грузовик люди с длинными шестами. На конце такого шеста счетчик. Все ощупают «от и до». Ладно при выезде проверяют, на въезде-то зачем?

Впереди за стеклом выросла, как маленький плоский гриб, знакомая зеленая будочка. Полосатый шлагбаум поперек дороги. Выключенный прожектор, отражающий просвеченные солнцем облака. Водитель даже поерзал на сиденье, испытав неловкость от предстоящего обыска, когда слуха коснулся неприятный звук. Звук надвинулся сзади, со спины. Возрос. Сирена! Редко кто пользовался здесь сиреной. Через минуту грузовик обогнала синяя бронированная патрульная машина. Она просто заливалась от судорожного хохота мигалки.

«Наверное, что-то серьезное случилось, не стали бы опергруппу с такой помпой гонять», — подумал водитель. Но особенно не стал задерживаться на этой мысли. Мысль о собственном лечении нравилась ему больше. — Тормози!

Он высунулся в окно. Парнишка в зеленом плаще встал поперек дороги и показывал в сторону стволом автомата. Когда водитель распахнул дверцу, соскакивая вниз на асфальт, до шлагбаума оставалось метров пятьдесят.