Убежал я недалеко. Почти тут же меня схватили за руку, рукав рабочей рубахи оторвался и упал.

Ходячие мертвецы, как вам известно, двигаются куда проворнее, чем кажется на первый взгляд. Все, чему научили нас кинофильмы, оказалось неправильным, и человечество поняло это очень быстро. Я повернулся, бросил свой инструмент, и нападающий споткнулся о кольца железной спирали. Он упал,

и, хотя его пальцы скользнули по моей коже, я мог бежать. Пока существо вставало на колени, я бросился к ближайшей укрепленной комнате и принялся колотить кулаками в дверь, упрашивая впустить меня, выкрикивая свое кодовое наименование — ибо да, даже у меня был свой код, — умоляя спрятавшихся осознать, что я все еще один из живых.

И они впустили меня, два статистика, укрывшиеся в маленьком кабинете. Если бы они не открыли мне свои сердца — и двери, — меня не было бы с вами сегодня, не я вел бы вас сквозь эти трудные времена. Переполняемый эмоциями, я съежился в уголке, и трясся, и слушал, как люди гораздо умнее меня пытаются разобраться в будущем, прихода которого никто не ожидал.

Пока они говорили о нас и о них и о грядущей великой войне — войне, не похожей ни на одну из войн минувшего, — меня охватил безмерный покой, и звук их голосов уплыл и затих где-то вдалеке.

В какой-то момент я ощутил — не умом, но душой, — что с меня хватит дискуссий. Время разговоров прошло, я чувствовал неодолимую потребность действовать. Пришла пора, если сказать словами поэта, бороться и искать, найти и не сдаваться 1 Что я и сделал.

Что сделал каждый из нас.

Вот почему все мы здесь.

Забрав у них все ценное, что я мог забрать, все, что укрепляет тело и поддерживает душу, я оставил их и двинулся дальше, к следующей комнате, каким-то образом — не на уровне сознания, а гораздо глубже — понимая, что, только переварив и усвоив мудрость величайших умов нашего поколения, я могу стать тем, в ком вы нуждаетесь, тем, кто поведет вас в новое, безмятежное и мирное будущее.

Ибо разве мы не новые люди?

Мое перерождение пришло с царапиной, не замеченной тем мной, который скорчился в темном углу, тем, кто еще не осознавал, что в нем рождается новый голод — голод и жажда, которые сделают меня великим, подниму над собственным существованием. Голод и жажда, подобные жажде свободы тех, кто основал нашу страну.

Вы, слышащие эти слова, тоже ставшие иными и лучшими, переродившиеся после укуса или с потерей руки. Это не раны и не шрамы. Не скорбите о них, ибо они — наши медали, свидетельство нашего входа в новую великую эру мира.

Те из вас, кто слышит мой голос, но еще не присоединился к нам, вы, наши предки, наши предшественники, знайте, что мы зовем вас в свои ряды.

Мы будем рады вам.

Обнимите нас.

И позвольте нам обнять вас.

Мы сильнее вас. Мы мудрее вас. Мы — граждане новой Америки. Нового мира.

Не спрашивайте, что этот новый мир может сделать для вас, спрашивайте, что мы все вместе можем сделать теперь, обретя свободу от человека.

Сей благословенный день минует, но помните — ибо мы решили, что эти мертвые оболочки не должны возрождаться впустую, — мы то, что мы едим.

Будьте мудры, выбирая пищу. Питаясь, становитесь мудрее. Но ешьте. И ешьте вволю.