Подошли к зданию семинарии, где работал Иван Николаевич, и Варя часто сюда ходила – сначала на работу, потом носила мужу обед, а после уж повидать Василия Андреевича.

«Милый Вася! Где же ты? Как бы я хотела тебя увидеть, обнять. А еще очень хочется помыться».

Варенька почесала голову и сразу постеснялась этого нелепого крестьянского жеста. Ее завели в здание, провели коридорами и вывели в обширный двор, заросший черноствольными липами, которые неслышно шевелили небольшими листочками, напоминавшими Вареньке нарисованные в любовных романах сердечки.

– Ты, барышня, оборотися к липке вон к той, – попросил усатый дядька с винтовкой. Варя с удовольствием посмотрела на старое дерево, ствол которого наклонился к земле. И тут ее что-то мощно и больно ударило в спину, дышать стало совершенно невозможно, свет померк, и она упала, сильно ударившись головой о землю.

«Меня убили? Но почему так больно? Почему я могу думать? Я ничего не вижу, просто больно, очень больно, а говорили, после смерти душа живет и не чувствует боли. А я чувствую. Вот она какая, смерть. Если бы не болело так, можно и потерпеть эту смерть. А где же земля, над которой я должна воспарить? Почему просто мрак? Наверное, надо подождать, потерпеть, боль пройдет, и я превращусь в бестелесную субстанцию, буду прекрасной душой…»

Усатый боец посмотрел на тело девушки под липой.

– Ляксей, жива она, ты промахнулся трошки.

Тот буркнул, крутя в руках револьвер:

– Да чертовы самозарядные патроны, все время то осечка, то порох не сгорает. Барабан не проворачивается, черт, надо разбирать. Дай-ко мне винтарь!

Усатый передал винтовку, чекист Алексей передернул затвор, выстрелил девушке в голову.

– Ну все, кажись, преставилась раба божия. Полетела душа в рай. Может, так ее пока оставим, потом мужиков кончать приведем – выкопают могилку и ей, и себе.

– Нет, Гаврила Ильич сказал похоронить. Копайте давайте.

Усатый вздохнул, взял заступ от стены и начал копать.

Товарищ Малков был вне себя от ярости. Не смогли задержать вчетвером пару белогвардейцев, шпионов! Ушли! Как же защищать революцию от врагов, ежели в рядах Чека такие раззявы работают?

– Куда они могли уйти?

– Товарищ Малков, Павел Иваныч, у того Круглова мать в Соликамске жила, и он сам оттудова. Он, паскуда, туда и поехал, точно!

– Телеграфируйте немедленно: арестовать по прибытию!

– Павел Иваныч, связи нет с Соликамском.

– …поднимайте батальон! Роту верхом по дороге, роту в вагоны и железкой! Вашу мать, раззявы!

Кони оказались резвые, цыганские, ворованные. Понимают цыгане в лошадях. Домчали до Соликамска к утру, лишь с остановками на переправах, и даже не замылились. Во двор зашли тихо, коней завели внутрь.