– У нас с испанского дела больше ста пятидесяти кусков добычи. Мадрид сказал, все наше, возвращать взносы за «Каса-Дорадо» не нужно. Как делить будем, по-братски или поровну?
– По справедливости, – спокойно ответствует гренландец. – Влад, бабки эти, как там у вас говорят, haliawa. Мне за труды заплатят в другом месте, тебе, думаю, тоже, а вот эти… мы же оба знаем, что ссориться из-за них – последнее дело.
– Согласен. И все-таки, кому сколько? Сорок штук я в валлийском банке уже положил на счет…
– Значит, твоих в общей куче еще шестьдесят, а остаток мне, включая оружие. Добро?
– Без проблем. – Отсчитываю шестьдесят тысяч экю «колодами» и россыпью, вполне уместилось в два автоматных подсумка, а чемоданчик с остатками передаю Ингольву. – Чек за «геленд» тоже твой.
– Ну да, сейчас и оформлю, с Рейнланд-банком наши часто ведут дела.
Для оформления, правда, гренландцу нужно выбраться из машины и доковылять хотя бы до банкетки в приемной, что он при моей поддержке и проделывает; операционистка, миниатюрная кореянка, а может, китаянка – на бэджике у нее прописано типичное такое восточное имя «Адель» – выходит к раненому клиенту сама. Чек фрау Фолльке и солидную кучку «игральных карт» Ингольв вносит на расчетный счет, чем и довольствуется – мол, нет смысла таскать столько наличности.
Вообще он прав; уточняю, кто у Рейнланд-банка числится в партнерах – отлично, Северный торговый есть, значит, в протекторате могу получить все сполна. Вываливаю в окошко с килограмм пластика, оставив на карманные расходы пару «колод», и та же операционистка выдает мне взамен всего одну карточку, раскрашенную серо-синими волнистыми полосами. Все, имеем счет и здесь, закрытый кодовым словом. Для сохранности, ага.
Территория Европейского Союза, окрестности г. Мидгард. Воскресенье, 39/03/22 07:15
Дороги как таковой тут нет, с самого утра медленно петляем между холмов, держа общее направление на северо-восток. Уже недалеко, обещает Ингольв, от силы сотня верст, а то и меньше; вчера на ночлег остановились только потому, что по темноте тут вообще передвигаться не стоит – и рельеф сложный, и северные соседи… непростые. Будь дело в более цивилизованных краях, прихватили бы пару-тройку часиков по темноте, но ночевали бы уже в городе.
Северную часть горизонта прикрывает обильно поросший лесом хребет Кам. Снежных вершин не наблюдается, изобилия голых скал – тоже, так что вряд ли сей хребет в здешних местах сильно выше трех километров, скорее даже меньше будет. Чем-то похож на крымские и карпатские склоны.
– Это здесь обитают ваши хунхузы?
– Где-то тут, но где именно, Локи их разберет, – ворчливо отвечает гренландец. – Парочку гнезд мы с помощью бундесовских горных стрелков вычистили, еще одно накрыли сами китайцы со стороны Шанхая. Но в лесах этих, сам видишь, три дивизии могут гулять и не встретиться…
– Три дивизии еще снарядить и кормить нужно.
– Поэтому они дивизиями и не бегают. Сотня, уже много.
Ну, сотня бойцов даже и без тяжелого оружия может натворить дел, если народ умелый. С другой стороны, китайцы никогда не числились великими бойцами, а хунхузы именно китайцы и есть, вернее, «бандитствующие группы китайского происхождения» на местном жаргоне. Впрочем, «исторические прототипы» их, которые из староземельного Приамурья девятнадцатого века, навряд ли имели принципиально иной этнический состав…
С третьей стороны, «Господь сотворил людей сильными и слабыми, но полковник Кольт уравнял их шансы» – в смысле, чтобы освоить на достойном уровне огнестрельное оружие, совершенно не обязательно быть великим воином, личным опытом готов поручиться. А с четвертой стороны, сам порох, как и первые в известной истории огнестрелы, изобрели именно китайцы, и если даже «катюши» Чжугэ Ляна[113] отнести к ведомству мифологии, то гаубицы Темучжина[114] совершенно точно реальны – вот только понадобился сам товарищ Темучжин и дальние рейды его туменов, чтобы об этих гаубицах услышали за пределами Китая…
В общем, хунхузы, из общих соображений, противник не самый опасный, у латиносов репутация серьезнее – однако и расслабляться раньше времени не стоит. Из общих соображений же.
Словно отвечая этим мыслям, перед машиной взбивает фонтанчиками пыль автоматная очередь. Жму на тормоз, Ингольв сдавленно ругается – очевидно, от резкого движения разбередил рану, – а я сразу же понимаю, что сотворил большую ошибку. На тренировках нам как раз этот момент упоминали ветераны Афгана и обеих чеченских, мол, если вдруг на машине попал под обстрел – давай полный газ и прорывайся, авось промахнутся; а вот стоящего железно расстреляют аки в тире…
По нам, однако же, огня не открывают. Уже повезло.