— И вот, возьми, − сеньор Виго достал из ящика стола какую-то бумагу и протянул её Эмбер, − это рекомендательное письмо от моего имени. Когда пойдёшь в университет, или ещё куда понадобится, по этому письму тебя везде примут, как моего помощника. А теперь идём, — сеньор Виго решительно направился к двери.
− Спасибо, сеньор! — Эмбер быстро спрятала письмо во внутренний карман.
— Ну, а я пока что побеседую с Делисией, — Морис встал и, ещё раз посмотрев на Эмбер, вышел из кабинета вслед за хозяином.
Галерея тонула в полумраке, и лишь фонари на стенах выделялись тусклыми жёлтыми пятнами, давая света ровно столько, чтобы было видно мозаичный пол. Луна ещё не взошла, и поэтому в центре патио было темно, лишь тихо журчала вода в фонтане. Ночь была достаточно прохладной, чёрное небо усыпано крупными звёздами, и ночные цикады запели в ветвях впервые за долгое время, ознаменовывая окончание сезона дождей. Теперь целых полгода каждую ночь с наступлением сумерек и до полуночи они будут петь в ветвях цезальпиний*, которые растут под окнами особняка.
До покоев дона Алехандро спутники Эмбер дошли в полном молчании. А у дверей в спальню им навстречу из темноты неожиданно выбежал огромный пёс, и Эмбер замерла на месте, вспомнив, как эта же собака встретила её в коридоре в ту ночь, когда она ходила в сокровищницу. И, если сейчас она бросится на неё…
— Не бойся, Эмерт, это Као. Он тебя не тронет, — произнёс Виго и погладил ищейку по голове.
Но пёс не откликнулся на ласку, а рванул прямо к Эмбер и едва не сшиб с ног, поставив лапы ей прямо на плечи. Она замерла от ужаса, глядя в его оранжевые глаза. Но пёс не вцепился ей в горло, как она ожидала, не повалил на пол, как обычно делают ищейки, он лишь залаял громко, а потом заскулил и лизнул Эмбер в щёку, едва не содрав с неё парик своим огромным мокрым языком.
— О мой бог! — усмехнулся сеньор Виго. — Као, да ты что творишь?! Определённо, Эмерт, ты ему понравился! Никогда не видел, чтобы он позволял себе такое с незнакомыми людьми.
А пёс бросился к двери и, встав на задние лапы, начал скрести по ней и лаять, а затем обернулся и посмотрел на Эмбер и сеньора Виго.
— Као! Да успокойся ты!
Сеньор Виго оттащил пса за ошейник, спросил у гвардов, кто в комнате, и они ответили, что, как обычно, у постели мужа донна Виолетта. И что собаку она велела не впускать.
Сеньор Виго открыл дверь, шагнул в комнату, и Эмбер последовала за ним. А пёс, улучив момент, прошмыгнул между ними и метнулся внутрь спальни с яростным лаем. И в ту же минуту сеньор Виго выругался такими крепкими словами, которых не ожидаешь услышать от сына гранда. Его рука схватила Эмбер за плечо и отодвинула назад. Она оказалась прикрыта спиной сеньора Виго и от неожиданности вскочила на цыпочки, чтобы увидеть, что привело в ярость пса и его хозяина.
В глаза бросилась мрачная комната, полная удушливых запахов лаванды, микстур, болезни и свечного угара. Окна были плотно занавешены вишнёвым бархатом. Повсюду горели свечи: у статуи Святой Маргариты, на столе и комоде, на тумбочках у изголовья, и от этого в комнате было нечем дышать. На большой кровати с балдахином лежал измождённый старик, и очевидно было, что это и есть дон Алехандро. Рядом у его кровати в большом кресле сидела женщина в чёрном шёлковом платье с молитвенником и чётками в руках.
И всё это выглядело, как обычная комната больного, если бы не уродливая тварь, сидевшая у изголовья дона Алехандро и присосавшаяся к его шее. У Эмбер в голове мгновенно всплыла нарисованная картинка, которую Морис пришпилил на стене в кабинете.
Лысое тело, гребень жёстких волос, идущий по всей спине до самого хвоста, трёхпалые лапы с когтями и острые клыки. Она оторвалась от шеи больного и, подняв голову, посмотрела на вошедших «красными, как у демона, глазами».
Као бросился к кровати и принялся яростно лаять на чудовище. А донна Виолетта вскочила из своего кресла и прикрикнула на собаку:
— Опять ты! Да успокойся уже! Сеньор Виго, почему вы сквернословите здесь?! Святой Ангел Скорбящий, разве можно! И зачем пустили собаку? Сеньор Виго, да что с вами?!