Я чувствую, как ее решимость дает трещину, но она по-прежнему непоколебима.

— Я сделал все, что мог придумать, чтобы защитить тебя, но все, что ты сделала, это убежала.

Движение ее груди усиливается, когда ее дыхание становится неровным.

— Я провел с тобой две недели в больнице. В гребаном коридоре, когда ты вынудила меня к этому.

— Я не просил тебя…

— Тебе не нужно было, — рычу я, хватая ее за подбородок и поворачивая лицом к себе. Я смотрю ей в глаза, чтобы она могла видеть, насколько я смертельно серьезен. — Тебе не нужно было просить меня, потому что это моя гребаная работа.

Ее тихий вздох пронзает воздух, и я использую ее шок в своих интересах, прижимаясь ртом к ее рту и просовывая свой язык мимо ее губ.

Я прижимаюсь к ней, мой язык дразнит ее, побуждая к действию, но упрямая сучка все еще сопротивляется мне.

— Стелла, — предупреждаю я, мои пальцы в ее волосах, удерживая ее неподвижно, когда моя голова прижимается к ее голове, мои глаза сверлят ее сердитые, возбужденные голубые глаза. — Поцелуй. Меня.

Ее тело напрягается, глаза снова сужаются.

— Поцелуй меня так, как будто ты меня ненавидишь, и я трахну тебя так же.

Часы где-то в комнате тикают, насмехаясь надо мной, пока она заставляет меня ждать.

Но потом она меняется. Это едва заметный наклон ее головы, но я вижу это и, наконец, делаю свой ход.

На этот раз ее губы встречаются с моими в неистовом поцелуе, полном ненависти, страсти и потребности. Наши зубы стукаются, наши языки вступают в поединок, когда ее пальцы обвиваются вокруг моих плеч в болезненном захвате.

— Черт возьми, да, — бормочу я в ее поцелуй. — Это то, что мне, черт возьми, было нужно.

— Себ, — стонет она, когда я немного наклоняюсь и прижимаю ее к себе, обхватывая ее ноги вокруг моей талии.

— С-спальня? — спрашиваю я, более чем счастливый трахнуть ее на диване ее подруги, но зная, что она заслуживает большего.

— Эммм…

— Не стесняйся меня сейчас, Чертовка. Они все точно знают, что мы здесь собираемся делать.

Мои губы соединяются с длинной колонной ее горла, и я облизываю ее по всей длине, ее сладость взрывается на моем языке.