Протягивая руку, я кладу руку на стену рядом с окном, действительно не желая признавать боль, которая пронзает мою грудь при мысли о том, что он проснется со своей импровизированной кровати и обнаружит, что меня нет.

Это то, чего он заслуживает. Возможно, в тот день нож был не у него, но он приложил к этому руку.

Он был тем, кто это организовал?

Нет. Конечно, нет.

Если бы он действительно хотел моей смерти, как угрожал в прошлом, он бы сделал это сам.

Я видела, как он сражается. Он не сдерживается. Он прыгает прямо посередине и гарантирует, что он нанесет первый удар.

Но даже зная все это, что-то со мной не так.

Мой желудок ворчит, заставляя меня сдвинуться с места у окна, и я иду привести себя в порядок на день.

Как и ожидалось, дом пуст, и единственное, что я нахожу, указывающее на то, что в какой-то момент этим утром здесь была жизнь, — это записка на кухонном столе.

Улыбка растягивает мои губы, когда я читаю слова Харли. Рядом с запиской лежит связка ключей от дома, сообщающая мне, что я надежно заперта внутри, и прилагается ключ от ее машины. Когда я смотрю в окно, я нахожу ее там на случай, если она мне понадобится.

Я не собираюсь никуда уходить, но я ценю, что она знала, что мне не понравится застрять. Мой план состоит в том, чтобы сделать именно то, что она предложила. Отдыхать.

Я готовлю себе быстрый завтрак и кофе, беру одеяло из коробки в летней комнате и беру его с собой в бассейн.

Светит солнце, но летняя жара, которую я оставила позади, начала спадать.

Расстилая одеяло на одном из шезлонгов, я заворачиваюсь, как буррито, и беру миску с фруктами и мюсли.

Спокойствие невероятно, но, когда я смотрю на время на мобильном телефоне, который я купила, когда приземлилась, я знаю, что мне нужно было что-то сделать.

Хотя я могла бы быть рада, что уехала из города, оставив всех в своей новой жизни позади, я знаю, что найдутся люди, которые прямо сейчас сходят с ума.

Чувство вины захлестывает меня.