И закрутилась карусель хозяйственных дел. Убывающим на плацдарм выдать продукты. Отдать Ивану Кузьмичу нашу карту складов, со всеми пометками и предупреждениями. Сделано. Погрузить их на транспорт. Сделано. Увидимся в день победы в скверике Адмиралтейства, парни! Постарайтесь остаться в живых.
Инвалидов перевели в штаб погранвойск со всеми их сокровищами. Туда же перевезли все копченое сало и колбасу. Две машины сухарей — запас карман не тянет, три тонны сахара и всю сгущенку. Не пропадем. Здесь тоже все.
Прошелся по подвалам института на прощание. Мука, зерно, овощи. Как мы все это вывозили, грузили и разгружали. Вспомнить страшно. А не пригодилось. Точнее, нам не пригодилось. Из того состава уцелело восемь мужчин. Девушки приобрели легальный статус, сейчас они все военнослужащие, все родину защищают. Масло сливочное, крупы разные, горох, бобы, сало соленое и сырокопченые колбасы колечками. Пару колец сунул в рюкзак к сухарям.
Пошли со Снегиревым в райком, пора рассчитываться. Забрали по пути наряд милиции с улицы, пригодятся. Сели все в грузовик, доехали до склада.
— Половина ваша, — говорю партийцам, — половину медикам отвезете. Как и договаривались.
Не пропадут наши труды, пригодятся людям. Партийцы дар речи потеряли от неожиданного богатства. Эти продукты им много дыр в хозяйстве закроют.
Снегирева, снайперов и уцелевших пограничников взял на борт бронекатер областного управления НКВД. С большим трудом уговорил уехать своих хомячков.
— У меня тут последнее дело — остались еще в городе наши зенитчицы, они через три дня курсы заканчивают, я их забираю, и мы все вместе приезжаем в крепость. В городе нам делать нечего, — говорю им абсолютно честно.
Это точно, грядет царство смерти. Она будет здесь хозяйкой. И даже сытых товарищей из партийного и военного начальства она сможет достать осколками снарядов. А остальные, легко списанные со счетов, просто обречены на гибель от голода и холода. Нет, нам здесь не место.
Все, всех отправил. В городе остались два ветерана в штабе, три калеки, зенитчицы-курсантки и старый мошенник Локтев. За остальные два миллиона пока еще живых горожан я ответственности не несу. Родине не нужны неудачники…
Сижу в штабе, пью со старичками чай. Хорошие люди, ответственные. Жизнь у них была интересная, но отвыкли они от разговоров, скажешь что-нибудь, а тебя за это, раз, и расстреляют. Поэтому мы в основном молчим.
— Олег, передайте сухарики, — попросит кто-нибудь, и опять тишина.
Это хорошо, можно спокойно подумать…
Есть еще вариант. Я уже два месяца продержался, еще столько же, Ладога льдом покроется и можно будет к финнам в тыл пробраться. А там найти знакомую пещерку, и проверить, как она работает. А если она всегда отправляет только в прошлое? На семьдесят один год — тогда меня забросит в 1870 год. Там уж я деликатничать не буду, всех убью, один останусь. Не будет никаких революционеров, всех еще в младенчестве удушу. Начну с товарища Сталина и Троцкого. Или вернет меня в 2012 год, где меня злые кавказцы ищут. Даже смешно, право слово. Сейчас бы мне эти проблемы.
Наши постояльцы инвалиды тихо пробрались в кабинет, присели за краешек стола, тоже чаю хотят. Ветеранов они побаиваются, но я у них считаюсь своим человеком.
— Да съела она своего ребенка, и все дела!
Это они городские новости обсуждают, людоедство стало нормой, на детей просто охота идет. На Васильевской стрелке снаряд попал в очередь за водой, когда стали трупы убирать — увидели, что у всех погибших кто-то вырезал печень и почки, не растерялся. Надо искать мясника или хирурга. Или не искать. Дело-то житейское, как говорит Карлсон.
Интересно, девушки уже со стрельб приехали? Завтра к ним зайду. По городу ходить плохо. Люди смотрят с нескрываемой ненавистью — уж слишком очевидно, что я не голодаю. Чужой в этом городе. Замаскироваться, что ли? Или машину в райкоме попросить?
Утром решил пойти по пути наименьшего сопротивления — не стал бриться и перед выходом накинул сверху полевую плащ-палатку. Капюшон надвигаю до самых глаз, по улице бреду медленно, шаркая ногами. Нормально, никто даже не смотрит, еще одна тень в городе призраков. Дошел до флотского артиллерийского училища, а там нет никого. Даже часового. Прошел на территорию, все закрыто, везде пусто. Ангел смерти летит?
Тогда пора в Адмиралтейство за объяснениями.