— Я не потерялся, а нашелся. И ты мне бушлат дашь, или мне так в шторе и идти через весь город на причал?
Пришли к консенсусу. Я в шторе и бушлате сижу в кустах, а Васечкин находит Михеева или Меркулова и приводит их сюда. Десять минут пролетели незаметно, задремал я на свежем воздухе, и вскоре я уже оказался в шумной компании Паши Астахова, Екатерины и Меркулова. Человек пять охраны и порученцев не учитываю, но они тоже были. Пашу берегли. Штору свернул, форменку на голое тело натянул, красота!
Тут как раз буксир потянул танкер с дизтопливом на остров, и я успел на него заскочить.
— Полковник поехал в Новую Ладогу, подкреплений у управления лагерями просить, а Снегирев — в Ленинград, докладывать об освобождении части города и тоже за подкреплениями, — сообщил мне Астахов.
- ****ь! Его же и расстреляют — за то, что весь город не освободил! Эх, скверно-то как…. Дай мне буксир на десять минут, пусть меня на наш берег Невы высадят, пойду вдогонку, может, успею, — говорю я Паше, скидывая бушлат.
И бегом к своим вещам на нашу баржу — переодеваться.
Глава 6
Высадили меня на берегу, и сразу начались неприятности.
— Вас, товарищ подполковник, желает видеть начальник особого отдела полка, — заявляет мне младший лейтенант.
Где же ты выросло, чучело дремучее, что капитана НКВД не можешь от пехотного подполковника отличить? Или не хочешь? Или что-то демонстрируешь?
— Не возражаю, — говорю. — Пусть бежит сюда и смотрит на меня, красавца. Только быстрее, поскольку тороплюсь зело. Паки ибо.
Лейтенантик обиделся и начал грубить.
— Приказано доставить, — чеканит. — Иванов, Петров, Сидоров! Ко мне! Отведите этого в особый отдел. И расписку возьмите, что доставили.
А армейские особые отделы — это отдельная песня. Наша Красная Армия вообще образование особое, поэтому ей без особых отделов никак не выжить. Сразу погибнет.
Красная Армия создавалась из отрядов грабителей, бандитских шаек и прочей сволочи. Во главе ее встали отъявленные гады. Спорить не будем, кто не согласен, пусть в учебник истории посмотрит. Из всего старого руководства остались в живых только три маршала — Ворошилов, Буденный и Тимошенко. Остальных пришлось расстрелять или забить ледорубами. Кто-то под машину попал, кого-то ревнивый муж убил, но это все в этом диапазоне. Выжили те, кто полностью покорился вождю, или убежал от него далеко-далеко. И весь этот сброд надо было кормить, поить, вразумлять, убирать за ними фекалии и вооружать. А помимо этого товарищу Сталину еще надо было строить социализм в отдельно взятой стране и уничтожать старую партийную гвардию, а она была куда страшнее и опаснее армейского руководства. Советские полководцы — всего лишь инструмент политики, острый топор в руках партии. Не больше. Но и не меньше. Реальной власти у них никогда не было. За каждым командиром присматривали, загибай пальцы, товарищ: комиссар, он же политрук, замполит, кадровое око партии в части, начальник особого отдела со своими сотрудниками и агентурой, в просторечии — стукачами. Далее: военная контрразведка, военная прокуратура, инспекция по делам личного состава, политуправления всех вышестоящих штабов (армии, округа) и за всеми сверху глядит недреманное око Мордора, с добрым прищуром глаз ЧК-ГПУ-НКВД. Следит, чтобы не сговорились рабы лукавые.
Какой же умный человек будет служить в Красной Армии? Только очень невезучий. Или у кого анкетные данные плохие. Или прирожденный боец, человек войны…
А все остальные рассаживаются по более престижным кабинетам. Советское руководство, партия, карательные органы. Маскировочные структуры — всякие наркоматы торговли, иностранных дел, суды, адвокаты, жрецы искусства и прочее отребье.
Чтобы не делать — лишь бы не работать.
И в армии так же — где бы не служить, лишь бы не воевать…
Все жить хотят, да не у всех получается.