- За своими надо уходить, а то, как бы вместо красавицы ее батя с дружками не вышел, - князь, вытирая нож о снег, тревожно оглянулся. - Видишь, Робша, до Вороножа отсюда пешему пол дня пути, а ее собака одна в чаще бегает. А ты мне не верил, губы от обиды дул.

Демьяну нечего было возразить, теперь уже и теплый хлеб не мог развеять подозрения. Связных объяснений, как на подмогу сумел примчаться Дружок, у молодого боярина не было. Либо девка - ведьма, и ворожбой выведала, что любому грозит беда, либо она дочь татя, чье логово недалече от лова. И то и другое парня не могло радовать. Но ярким солнечным днем все казалось не таким уж мрачным и безнадежным, как накануне. Истинно говорят старые люди: «Утро вечера мудренее». Возвращаясь с князем по своим следам, Демьян время от времени наклонялся погладить бегущего у правого сапога пса. «Можно много зароков себе давать - не встречаться, забыть зеленоглазую, но если она вот так возьмет да из чащи ко мне выйдет, да ручкой поманит, ведь побегу. И про князя, и про мать с отцом, наверное, позабуду... Ладно уж, чего гадать, будь, что будет». Стоило Олексичу так подумать, как пес тявкнул и рванул куда-то вглубь дубравы. Демьян попытался его подозвать, но Дружок не откликнулся и больше не появился.

[1] - Тул - колчан, сумка для стрел.

2.

Ловы оказались знатными, удалось завалить с десяток молодых кабанчиков, но всех затмил вепрь Александра. Молодой князь с блеском в глазах рассказывал, как он догнал раненого зверя, как по самую рукоять загнал нож, умалчивая о роли боярина и тем более незнакомого пса.

На радостях воевода пригласил всех на пир. Демьян обрядился в заветный подарок.

- Зря ты, Робша, эту рубаху одел, - князь увидел зеленое сукно через распахнутый ворот кожуха.

- С чего это зря? - Олексич дерзко вскинул бровь.

- А с того, - князь понизил голос, - а ну как на пиру, кто холстину признает. Да допытываться начнут, откуда у тебя рубаха взялась. Станут говорить, мол, куряне с бродниками якшаются.

- Не станут, - угрюмо отмахнулся Демьян.

- Как знаешь, в случае чего на тебя все валить стану, - предупредил Александр.

«Кто бы сомневался!» - усмехнулся про себя боярин.

Гости вступили на богатый двор воеводы. Вроде бы хоромы у Федора были попроще княжеского терема, где успел обжиться Святослав Липовецкий, и места по меньше, и сени не так искусно резьбой убраны, и оконца поуже. А все же сразу было ясно, что здесь, а не за соседним забором сидит хозяин заставы. И так во всем. Хитрый воевода никогда не лез вперед, всегда держался согласно положению, чуть поодаль от князей, вроде бы как со всем почтением, первым в разговор не вступал, шею в поклоне сгибал, но куряне оставались гостями, пришлым и временным явлением, а Федор - центром здешнего мира, который он долго и тщательно выстраивал. Рязанские князья далеко, где-то за Вороножскими лесами, а здесь у края степи от воеводы слова и дела зависели жизни людей. Не далекие князья, и уж тем более не приблудившиеся, он - правитель этой земли.

Демьян был уверен, что проницательный Федор Евсеевич давно уже догадался, что липовецкая дружина засела здесь самовольно, но воев у воеводы вороножского было втрое меньше (даже, если привести подмогу из Чертовиц), а уронить своего достоинства он не хотел, поэтому хитрый лис делал вид, что верит Святославу.

Вот и сейчас на пиру в просторной горнице во главе широкого стола с надменным видом сидел Липовецкий князь, десное место было оставлено Александру, а Федор скромно уселся по левую руку. Но лавки и стол, как бы случайно были повернуты так, что всякий, кто входил первым кидал взгляд на воеводу, и лишь потом на князя. Демьян невольно усмехнулся этой уловке, Федор ему определенно нравился.

- Алексашка, где бродишь?! - недовольно крикнул Святослав. - Негоже опаздывать, коли брат ждет.

- То они с Робшей про вепря в десятый раз баяли, так и задержались, - это была злая шутка любимца Липовецкого князя Фильки Буяна, пользуясь расположением Святослава, Филипп мог себе позволить поддеть даже Ольговского князя.

Александр гневно сжал кулаки.

- А что ж и не порассказать, коли есть о чем, - поспешил вступиться за своего князя Демьян. - Как, Филька, завалишь вепря, так мы и тебя десять раз послушаем. А про то, как ты давеча у колодца девок красных ловил, да по хребту коромыслом получил, так про то нам слушать и не хочется.

- Не было такого... - начал оправдываться Буян, но голос его потонул в общем хохоте. Алексашка был отомщен, он довольно похлопал Демьяна по плечу.