Я откинулся на подушку. Хороший мужик, главное, надежный. Вот с таким бы и на Горбатую! Постой, а почему бы и нет? Он уже уезжает, скоро и меня отправят домой долечиваться. Найти еще одного надежного товарища, а троим уже и сам черт не страшен, не то что Шеф. Один сержант чего стоит! Я вытащил листок с адресами и, пробежав его несколько раз глазами, чтобы покрепче запомнить, положил в карман пижамы.

Шеф не любил вспоминать экспедицию на Горбатую, хотя перед непогодой раненая нога об этом постоянно напоминала. Тогда он потерял весь цвет своей организации и чудом уцелел сам. Раненый, с трудом уйдя от милиции, он как-то смог добраться до Верхней Синячихи, где, убив владельца вишневой «шестерки», он на его машине добрался до Алапаевска. Тут уже он был в безопасности. Здесь у него был филиал, где его помощник, глава этого филиала, дал ему убежище, вызвал своего «прикормленного» врача, который вынул из ноги пулю и две недели ухаживал за ним. Здесь у него было все — и люди, и деньги. Заводов много, и все платят. Зализав раны, он стал интенсивно собирать все сведения об этом «Дубаре» (на «фене» — убитый, умерший — прим. автора), как он презрительно назвал этого «лоха», которого должен был уничтожить «Хмурый», но по каким-то причинам это ему не удалось. После чего он и его люди были уничтожены этим «фраером». Из-за «Хмурого» и он со своей группой попал в засаду. Дойдя до этого момента, он с силой сжал зубы. Как мальчишку обвел вокруг пальца! И кто? «Дубарь»! Вот почему он никому из братвы не рассказывал о том бое у горы Горбатой. Нечем было хвастать. Ведь вся воровская Сибирь и Урал будут хохотать над ним, над тем, кто до этого держал всех их в страхе. Теперь они, видно, почувствовали, что он ослаб, но ничего, есть еще порох в пороховнице. Он им всем еще покажет! Придет его время, а сейчас он собирает всю информацию о Федорове А.И.

Он много нового получил от «прикормленного» мента. Странно, что этому «Дубарю» как-то удалось отвертеться от тюрьмы, хотя, по словам легавого, ему светило три года. По-видимому, есть «лапа» и «лохматая» к тому же. Конечно, в тюрьме мне проще было бы его достать и вытрясти все сведения, а сейчас попробуй найди его в Афгане. Придется ждать и надеяться, что его там не шлепнут, хоть молись за него! При этой мысли он улыбнулся, придет же такое в голову! А пока мы его ждем, надо проследить за его дружком Володей, которого он приглашал в ту экспедицию на Горбатую. Телефона дома у него нет, значит, он ему напишет письмо или пошлет телеграмму, а мы эти сведения перехватим, не зря же мы платим тому легавому такие бабки! Пусть поработает! Как только появятся сведения о том, что он возвращается из Афгана, берем его друга в заложники, и он на блюдечке с голубой каемочкой приподнесет мне бункер в обмен на жизнь своего друга. Осечки тут не должно быть! Это мой последний шанс! А где-то в глубине души что-то ядовитое шептало: «Да плюнет он на этого друга, если там такие ценности и оружие! На хрен ему этот друг, чтобы делиться?». Только пытки, а лучше, «сыворотка правды», и он все расскажет!

Он налил в рюмку армянского коньяка и, смакуя, не спеша выпил. Настроение у него улучшилось, и он приступил к разборке почты за вчерашний день. Как будто почувствовав, что у него хорошее настроение, дверь в его кабинет приоткрылась, и в нее проскользнула хрупкая девушка кавказской внешности с длинными красивыми волосами и с подносом в руках.

Арсен Халилович! Ваш чай!

Спасибо, дорогая! — он ласково погладил ее по крутому заду.

К Вам представитель из Тюмени.

Подождет! Ты что такая сегодня грустная, моя милая?!

Вы все в работе и совсем перестали обращать внимание на свою птичку!

Ты права! Совсем закрутился! Но сегодня. даю тебе слово, весь вечер я твой!

Она чмокнула его в щеку, и вся засияла. Он усмехнулся, и про себя подумал, как мало надо человеку для счастья!

Пригласи, моя радость, человека из Тюмени! Сама же видишь, опять дела и дела!

Он достал из сейфа папку Тюменского филиала. Да, если бы эти документы попали в руки милиции, много бы людей село, а сколько бы слетело с теплых местечек! Поэтому он и работал спокойно, зная, что его предупредят или отведут удар, направленный на него, в другую сторону. Дверь открылась, и вошел его представитель. Поздоровавшись, он раскрыл дипломат и выложил пакет с деньгами на стол Шефа.

Они сказали, что больше давать не будут, так как у них свои трудности!

Что!!! — громко выдохнул Шеф. — Повтори, что ты сказал? — гонец в испуге попятился.

Я просто передал Вам их слова!

Ну, суки позорные, подавитесь вы моими деньгами! Свободен! Когда будешь нужен, позову. Сейчас пригласи ко мне Грача.

Минуты через три в его кабинет вошел его правая рука, его главный Чистильщик, занявший место Хмурого. Это был тридцатилетний мужчина с красиво развитой мускулатурой, по-видимому, бывший спортсмен. За его смуглый вид и немного горбатый кавказский нос он и получил кличку Грач. Поздоровавшись с хозяином, он с достоинством занял место в кресле возле стола начальника. В его взгляде сквозило уважение к Шефу, как к более сильному и могущественному, так как не было еще случая на его памяти, когда бы он не находил выход из сложившейся ситуации.

Работа тебе есть! — стараясь успокоиться и не показывать вида, что он расстроен, произнес Шеф, доставая из стола необходимую папку. — Возьми нужных ребят, и вот этих троих уберете! — он положил перед Грачом на стол фотографии приговоренных.

Выходит, тюменцы нас кинули, Шеф? — узнал он лидеров «Десятки» (ОПГ г. Тюмени, 1992–1996 г г, в основном состояла из бывших спортсменов вокруг фотоателье № 10, отсюда и название «Десятка» — прим. автора).