Говори, я же врач, прошу тебя!
Хирург сказал, что осколок сильно попортил Вам внутри и часть кишок пришлось удалить, но главное, Вас спасли, и Вы будете жить! С армией, правда, придется расстаться, с такими ранениями комиссуют, но на гражданке всегда можно найти нетяжелую работу!
Спасибо! — я закрыл глаза, слабость еще не прошла. «Значит, Андрей свет Иванович, ты отвоевался! Сядешь на кашку да кисель, как язвенник-трезвенник».
Лейтенант, Вам плохо? — участливый голос медсестры вывел меня из самокопания.
Да нет, сестренка… все в порядке! Я, как врач, сам могу проконсультировать, что можно мне есть, а что нельзя. Вот только насчет работоспособности не мешало бы узнать.
Ну, насчет этого пока рано говорить. Месяца через полтора увидим, если не будет осложнений, поедете домой, к любимой девушке!
Нет у меня, сестренка, ни девушки, ни жены, ни родителей. Был дед, что меня воспитывал, да и тот перед армией помер, царство ему небесное! Замечательный был человек! Прости, голова что-то кружится!
Да это я дура! Вам же еще нельзя так много разговаривать! — засуетилась она, доставая шприц. — Сейчас поспите немного, и Вам будет легче! — втыкая иголку в нижнюю мягкую мышцу, ворковала она.
Вскоре туман окутал мою голову, и я погрузился в глубокий оздоравливающий сон. Однажды утром в палату ко мне зашел сержант в парадной форме десантника. Левый глаз у него закрывала повязка, но вид у него был жизнерадостный, веселый.
Здравствуйте, товарищ лейтенант!
Здравствуй, Омельченко! Ты куда это при параде? В отпуск что ли? А с глазом что? — забросал я его сходу вопросами, обрадовавшись этой встрече.
Да вот, когда Вас ранило, то и меня камешком зацепило, вначале глаз ничего, распух и слезился, открывать не мог, но хоть целый остался, а то ведь выбить могло. Правда, видеть им стал плохо, поэтому и комиссовали вчистую! А все равно полгода оставалось, так что не все так плохо!
Да ладно, ты не переживай! Главное, домой живой вернешься, героем! Откуда родом сам-то?
С Бердянска, что на Азове! Родители до сих пор там живут, а я перебрался в Сургут. Работал там до армии рулевым-мотористом на «толкаче» (
Земляк, значит! Я то родом с Урала, а до Афгана в Тюмени работал. Обратно куда собираешься, к родичам, или в Сибирь?
К родителям на месяц заскочу, отдохну, порыбачу на Азове, и к ребятам на судно. Я в военкомате просился в морфлот, все ж на судне работал, а оказался в десантуре. Вот такие пироги! Я ведь, Андрей Иванович, зашел еще вот зачем… — сержант смущенно теребил салфетку на тумбочке. — Вобщем, мы с Леной решили пожениться. Через три месяца у нее кончается контракт, и она приедет ко мне, там и свадьбу сыграем, а сейчас пока помолвку сделаем. Так вот, мы бы хотели, чтобы Вы были свидетелем у нас на свадьбе! Тем более, Лена сказала, что Вас по ранению комиссовали. Я тут адреса оставил, родичей и свой, если согласны, то приезжайте, мы с Леной будем очень ждать! И вообще, мы Ваши должники, если нужен буду, только позовите, все брошу и приеду! — закончил он и, вытащив из кармана небольшой кулек с гостинцами, положил туда листок с адресами.
Обязательно, Сережа, буду! Спасибо тебе и Лене! А то что вы мне должны, так ты это брось! Ты меня раненого вытащил, Лена ночи не спала возле меня, вытянула, можно сказать, с того света! Так это я вам должен своей жизнью, а не вы! Ну, а если вдруг понадобишься, то, Сережа, я тебя обязательно позову, так как на тебя можно положиться, как на себя! В этом нас проверил Афган!
Ну, я тогда пошел, а то Лена ругать будет! Она у меня строгая, сказала, чтобы я долго Вас не беспокоил!
Да ты и так меня не беспокоишь, я очень рад, что ты заглянул!
Да нет, я ей слово дал, извините, Андрей Иванович! — он осторожно пожал мне руку и бесшумно исчез за дверью.