При дворе происходили не только рыцарские турниры, но и турниры поэтов, а также математиков. Женщины, которым чаще всего отводилась роль арбитров на поэтическом поединке, должны были разбираться в стихах, дабы определить самого достойного претендента. Дамы заучивали наизусть множество стихов и песен, часто сочиняли сами и могли порадовать собрание пением и игрой на различных инструментах. Кроме того, дамы оказывали покровительство труверам[38], что, безусловно, способствовало процветанию литературы и искусств. Женщины должны были блистать умом, играя в привезенные из сарацинских земель шахматы или в триктрак[39].

Тем не менее девушка, разбирающаяся в поэзии, умеющая играть на лютне или арфе, а также владеющая навыком придворных игр, еще не могла быть введена в высшее общество, так как наличие талантов не отменяет необходимость владеть изящными манерами и знать придворный этикет. О правилах воспитания женщин пишет Робер де Блуа в своем сочинении «Хороший тон для дам». Итак, девушке благородного происхождения следует прежде всего знать во всем меру. Это относится к ее речи – она не должна говорить слишком много или громко, но в то же время ей не следует весь вечер сидеть молча или лепетать так, что ее не будет слышно. Девушку, которая говорит слишком много, не давая другим слова вставить, найдут невоспитанной и навязчивой. Ту, что говорит громче положенного, сочтут базарной торговкой. А та, что рта раскрыть не может, вообще сойдет за случайно попавшую на праздник и ради смеха переодетую в платье своей госпожи служанку, которая боится, что ее посчитают неуместной здесь и выгонят взашей.

Дочь Альфонса I Индия Тулузская, сопровождая отца во время Второго крестового похода, попала в плен к неверным и была увезена в Алеппо, в гарем султана Нуреддина. Из рабынь она очень быстро превратилась сначала в любимую жену, а потом и в султаншу. После смерти мужа эта женщина управляла империей.

Понятно, что когда девушка или женщина попадает в плен, похитители не обращают внимания на то, принцесса перед ними или простая крестьянка. Работорговцы первым делом смотрят на внешнюю привлекательность товара. Тем не менее благородное воспитание Индии, ее безупречные манеры и вкус настолько обворожили султана, что он не просто сделал девушку любимой наложницей, но и официально женился на ней, на смертном одре передав ей трон.

Настанет день, когда Индия будет помогать попавшим в плен соотечественникам благополучно вернуться на родину. Кроме того, когда султан Саладин отвоевал Иерусалим и заменил крест, сиявший на храме Гроба Господня, на полумесяц, живущим в Иерусалиме христианам предложили либо спокойно остаться в городе, где с этого дня правят приверженцы Аллаха, либо, забрав свое имущество, переселиться в Тир, Триполи или Акру. Вполне возможно, в этом милостивом решении тоже есть заслуга Индии, к мнению которой в то время прислушивались.

Девочки должны были получить правильное воспитание, потому как всем ясно: девица может быть сказочно красивой, но не уметь подать себя в обществе и в результате, чего доброго, уронить собственное достоинство, а следовательно, достоинство семьи, из которой она происходит, и семьи, в которую входит.

Теперь о внешних данных:

Известно, что в период расцвета Средневековья красивой и привлекательной считалась та женщина, что была стройна, белокожа, белокура (как нормандки), отмечена всеми признаками физического здоровья (ведь женщина должна рожать детей)[40].

Белокожая – это понятно: незагорелой кожей может похвастаться лишь та женщина, которой не нужно работать в поле или ходить за скотиной. То есть бледность – признак аристократизма. Опять же, из Святой земли рыцари начали привозить не только ковры, благовония, специи, мебель и ткани, но и темнокожих женщин, на фоне которых истинная аристократка, разумеется, сразу же выделялась цветом лица.

Белокурая – это светло-русая или блондинка. Но тут уж как повезет. Кроме того, Деву Марию редко пишут блондинкой, и если идеал рыцарей – Богородица, то женщины желали походить на свою небесную покровительницу. Таким образом, цвет волос – это, скорее, дань моде. Чаще всего предпочтения того или иного цвета волос или прически исходили от королевы или даже, скорее, от ее фаворитки, так как известно, что королю достается все самое лучшее, и женщины хотели хотя бы приблизиться к идеалу. Про здоровье и стройность все тоже вполне понятно.

Перейдем к образованию. Чаще всего девица получала начальные знания дома. Хотя и существовал обычай отдавать дочерей в монастыри, где те воспитывались, не ведая мирских соблазнов и, главное, готовясь к тому, что рано или поздно им придется наставлять в христианском вероучении детей, подданных и даже мужа. В списке приданого знатных дам мы нередко обнаруживаем священные книги[41], которые девушки не просто переносили из дома в дом, но и умели читать и толковать. Неудивительно, что церковь всегда старалась опираться на женщину, желая через нее воздействовать на мужа и сыновей. Кстати, именно по этой причине многим женщинам впоследствии не давали избирательного права, справедливо полагая, что те станут спрашивать у своего духовника, как им лучше проголосовать, и в этом случае голоса получит церковь.

Девушка должна была заниматься рукоделием, так как с раннего детства она начинала готовить себе сундуки с приданым. Конечно, дворянке в этом важном деле помогали ее фрейлины и комнатные девушки. Тем не менее девица должна была уметь прясть, ткать на станке, вышивать и прочее. Даже королевы, славившиеся своим мастерством, время от времени расшивали не только одежду и плащи мужей и сыновей, но и работали над покровами и воздухами, используемыми в церкви. Некоторые из этих работ сохранились до сих пор.

На судебном процессе, когда Жанну д’Арк спросили об ее обязанностях в родительском доме, она не без гордости сообщила, что обучена прясть. Что же до ее способностей ткачихи, то она могла бы сравниться с лучшими мастерицами королевства. Как мы видим, великий полководец и будущая святая придавала особое значение этим навыкам.

Помимо всего прочего, девушка должна была знать основы врачевания: разбираться в травах, уметь изготавливать мази, а также делать перевязки.

Дочерям беспрестанно внушали, что есть хорошо, а что дурно, причем это делалось на конкретных примерах. Обычно в качестве руководства использовали жития святых, но могли обратиться и к историям рыцарства. Так поступали для того, чтобы впоследствии женщина, вспоминая полученные уроки, могла, к примеру, рассудить спорщиков. Знатные девицы готовились со временем сделаться женами правителей или их приближенных, стать хозяйками замков, где их умения и навыки должны были пригодиться.

В любом случае женщина была призвана смягчать грубые и жестокие нравы мужчин за счет усвоенной куртуазности. Целью женщины было не провоцировать на поединки рыцарей, а, напротив, бросив меж ними платок, предупредить бессмысленное кровопролитие. Таким образом, жестокость, пришедшая из глубины веков, в цивилизованном обществе все чаще заменялась зрелищными рыцарскими турнирами, а также состязаниями трубадуров. Женщины, которые вдруг оказались в центре внимания, требовали не просто светского обращения, но идеала, к которому было необходимо стремиться.

Девушки изучали танцы, игру на лютне или арфе. Они слагали песни, присутствовали на поэтических турнирах – зачастую не только в качестве судей, но и как активные участницы. Мало того, новое – куртуазное – отношение к женщине обязывало представительниц прекрасного пола иметь отношение к различным рыцарским забавам: турнирам, охоте, а иногда – даже военным походам. В то время дамское седло еще не было изобретено, при этом от женщины требовалось по многу часов не слезать с коня, поэтому ей разрешалось носить мужское платье. Так, в 1174 году супруга Генриха II Английского, Алиенора Аквитанская, будучи захваченной в плен сторонниками законного монарха, была облачена в мужской костюм и полудоспех[42].