И вдруг, Злата! Самая красивая девушка в мире!
– Мика, привет! Затеяла стирку?
Голос мужской. Я вздрогнула, не узнав – в голове всё гудело. Обернулась и успокоилась – рядом стоял Мурлыка.
Вообще-то, в нашем крыле обитали только девчонки. Семёныч строго за этим следил, гоняя мальчишек и делая исключение лишь для мужчин. И то, далеко не для всех – только для обладателей власти, а иногда – богатеев. Однако, мальчишкой Мурлыку никто не считал – ни Семёныч, ни даже девчонки.
Иногда его заставляли лизать, но относились при этом не как к мужику, а скорей – как к коту, приученному сгущёнкой. Он никогда не отказывался, но и не рвался. Да и девчонки делали это от скуки, и чтобы слегка отомстить обладателям членов.
Какое уж тут удовольствие! Ведь, чтобы добраться до пика, нужно ценить мужика, с которым ты спишь. Во всяком случае, мне так казалось…
Откуда мне знать про какие-то пики? Если солдат суёт в задницу член, разве тебе до оргазмов! Думаешь только о том, как остаться в живых. Потом, рыдаешь от боли, пытаясь посрать.
– Я принёс порошок! – Мурлыка нахмурился. – Эй! Ты чего вся трясёшься? И кровь…
– Благодарю! – я подставила руку, и Мурлыка насыпал в ладонь. – Не парься, я в норме.
Мурлыка поставил на раковину красный флакон с надписью «Gucci Rush».
– Подарок от Златы, – он изобразил её грудной голос: – Щоб пахла, як дівчина.
– А по-простому, чтоб не воняла говном.
– Может, хочешь курнуть? Девки все уже пьяные, а Семёныч закрылся со Златой.
– Ты же знаешь…
– Знаю. Ты – дура! – мальчишка зашёлся безумным смехом. – Тогда так посидишь, повтыкаешь!
Конечно же, я согласилась. У меня не особенно много друзей.
Только Мурлыка.
Когда мы вышли на крышу, звёзд ещё не было. День догорал, солнце падало за горизонт.
Мы уселись на парапет, свесив ноги. Я зажмурилась от удовольствия – когда раскалённый за день бетон греет жопу, это одно из самых восхитительных чувств. А если болтать ногами, то можно представить, что ты – шагающий по степи великан.
Внизу был бетонный забор, защищающий лагерь от золотого океана степей. С проходившей поблизости железной дороги ветер нёс резкие запахи и грохот порожнего товарняка. Левее был лес и развалины старого корпуса, за которыми возвышалась ажурная радиовышка. А совсем далеко блестел Днепр.