Время застыло. В мельчайших подробностях я видела сколы на лаке дощечек, царапинки на болтах. Видела угол занесённого над моей головой табурета. Убийств раньше в лагере не было, но всё происходит когда-нибудь в первый раз.
Табурет приближался, а я не могла шевельнуться.
Вдруг Зюзя слегка покачнулся, и табурет изменил направление движения. Прошёл у виска, врезался в стол и свалился в проход. Полетели осколки посуды, забренчали упавшие ложки. Я инстинктивно зажмурилась.
– Мику не трожь!
Я открыла глаза.
Зюзя стоял на коленях, уткнувшись в Светины бёдра. Над ним возвышался Мурлыка.
Он меня спас! Спас жизнь!
Всем и всегда на меня было плевать. И вдруг, теперь…
Меня охватило новое странное чувство. Грудь и живот заполнило тёплое облако.
Зюзя поднялся, пихнув Свету в грудь и сказав: «Отвали!» Повернулся к Мурлыке.
– Не твоё дело! Не лезь!
На лице у Мурлыки не было страха.
– Мика мой друг. Я за неё умру. И убью… – он процедил последнее слово сквозь зубы.
Зюзя взглянул на меня, как бы решая, стою ли я его беспокойства. Я с удивлением увидела страх в его чёрных глазах.
Но почему? Он трус от природы или знает, что Мурлыка не врёт?
Остальные мальчишки не спешили лезть в сомнительную заварушку, понимая, что рейтинг опустится независимо от исхода.
– Решил умереть? Это можно! – Зюзя достал выкидуху.
– Стiй! – по проходу бежала Злата. – Nie ruszaj się!
В дверях появился Семёныч. Уперев руки в боки, Зюзя украдкой убрал нож в карман.
– З глузду з"їхав? – Злата отвесила оплеуху.