Подошел к столу и взял длинные клещи. Знала, что допрос меня ждет с пристрастием… Но так прям сразу? Я криво усмехнулась попыткам шутить с самой собой, выходило-то ни капли не смешно. Он направился к горну и, ухватив клещами раскаленную до красноты чашу, перевернул ее. Посыпались искры, окатило волнами горячего воздуха. Эдак совершенно взмокну! Хоть бы пластырь с артефактом не отклеился…

Кажется, других адептов на встречу со мной не прихватили. Кузнецы не были магами, и сомневаюсь, что они работают на Культ. Скорее всего, пустили к себе постороннего за отдельную плату или по договоренности, а обедать ушли в лавку к пареньку. Мастерская погрузилась в тишину – относительную, щедро разбавленную жадным треском огня и долетающим от соседей звоном наковален. Ивон словно забыл обо мне, сосредоточившись на горне и его содержимом.

– Что это будет? – наконец подала я голос, глядя на объятую пламенем чашу с непонятным символом на дне.

– Увидишь, – он поворошил угли, выбив еще сотню жарких искр, – терпение.

Терпеть действительно пришлось – глубоко вдохнуть душный воздух и не кидаться активировать метку. Во-первых, это делается магией, и надо придумать, как поколдовать, не вызвав подозрений. Во-вторых, я еще не попробовала расспросить о делах Культа…

– Интересный выбор места для разговора, – я смахнула каплю пота с виска, – часто здесь бываешь?

– Нет. Но чаще, чем ты в «Гадкой выдре».

То есть не впервые. Что еще он успел обо мне узнать? Врать ему следует с большой осторожностью… Где можно – говорить правду.

– Я посещала трактир лишь раз.

– Помню. По личному делу.

– Семейному…

– Бывает. – Ивон оставил чашу в покое, отложил клещи. Взгляд тусклых глаз нацелился на меня. Ледяной, пристальный, неподвижный. – Ты тогда верно сказала: не место было обсуждать некоторые вещи. Теперь слушаю. Где освоила то, что при мне колдовала?

– В Академии, – выдала я заранее подготовленную версию, – неожиданный ответ, да. Был у меня на юге наставник. Из тех, кто в молодости служил в Пустошах в период войны с племенами. Пока воевал, залюбился с одной ведьмой. Научила его плохому, хотя тут можно по-разному посмотреть…

Звучит правдоподобно, от северной ведьмы я «плохому» и научилась. На лице Ивона ни мускул не дрогнул, но и толики сомнений я не заметила. Вдобавок назвала имя наставника – того самого, кто действительно воевал в Пустошах и сдал мне тайник в руинах. Старику уже все равно на мои наговоры, почил от преклонного возраста.

– И он десятки лет жил обыкновенной жизнью, скрывая обретенные знания? – бесстрастно осведомился Ивон. – А потом передал их тебе?

– Хотел поделиться с кем-то в конце жизни, – развела я руками. – Сказал, что из всех учениц только я смогу его понять и сделать то, что он не смог, – не испугаться могущественной магии.

– И чему учил?

– Древним словам, максимальному выплеску энергии на эмоциях. У тебя с ними, кстати, негусто…

– Эмоции мимолетны, чувства – более устойчивая основа. – Ивон на миг глянул на горн, чаша в котором продолжала раскаляться. – И не все из них тебе нужны. Но одно, самое сильное, всегда.

– Гнев?