— Лора, — процедил он, едва сдерживаясь. — Это не может продолжаться. Почему ты ведешь себя так? Что я тебе сделал плохого? Обидел чем? Ты скажи, я пойму.
Она подалась к нему, привстав на цыпочки.
— Поймешь? Да никогда в жизни! Ты только о себе думаешь!
— Неправда. Я…
— Правда, папочка, правда! Ты меня с Русланом поссорил. Просто потому, что он тебе не понравился и у тебя кулаки зачесались. А обо мне ты подумал? У нас с ним любовь была, ясно? Все по-взрослому, чтоб ты знал. Так что забери свои жалкие деньги. Я в другом месте найду.
— Лора!..
Он попытался взять ее за руку. Она не далась. Отпрянула и с силой захлопнула за собой дверь, чуть не расквасив Никонову нос. Возможно, это было к лучшему. Смысл запальчивого признания дочери только сейчас дошел до него. По-взрослому. Это значит, что один из тех парней, с которыми у него недавно произошла стычка, спит с Лорой. Стаскивает свои поганые шорты и делает с ней все, что ему заблагорассудится.
Удар был столь силен, что Никонов помотал головой, как если бы его оглушили. Физически. Он посмотрел на дверь, готовый вышибить ее ногой. Сделал несколько глубоких вдохов и начал собираться на работу.
На душе было холодно и пусто. Обе женщины, которым он посвятил всего себя, предали его. Он имел дело не с дочерью. С ним разговаривала малолетняя любовница взрослого мужчины. Или мужчин.
Он еще одевался, когда Лора вышла из своей комнаты. На ней были джинсы с драными коленками и такая открытая блузка, что бретельки лифчика оставались на виду. Никонов даже не подумал сделать замечание. Он не имел власти над этой вздорной, самовольной особой. Какого черта, в самом деле! Он не нанимался дочери в няньки. Если она его в грош не ставит, то он не будет стелиться перед ней.
Она вышла из квартиры. Щелкнул замок. Никонов сделал шаг вперед, как будто готовясь бежать за Лорой. Его взгляд упал на деньги, разнесенные сквозняком по квартире.
— К черту! — пробурчал он. — Делай что хочешь. Своя голова на плечах.
Чем сильнее он чувствовал свою вину, тем яростнее убеждал себя в том, что поступил совершенно правильно. Дети не имеют права повышать голос на родителей и ставить им условия.
Никонов покинул квартиру. На этот раз замок щелкнул за ним.
Глава одиннадцатая
До начала экзамена оставалось сорок минут, идти было близко, поэтому Лора шла не спеша. Она жалела, что неудачно выбрала наряд, — блузка с открытыми плечами, несомненно, взбесит математичку. Прозванная Мымрой не только за редкостное имя, Мавра Артуровна, то бишь Мымра, терпеть не могла красивых девочек, и Лора Никонова была ее врагом номер один, объектом для острот и неприкрытых оскорблений. Явиться на экзамен в такой блузке было все равно что дразнить быка красной тряпкой. Но о возвращении домой не могло быть и речи. Лора не хотела видеть отца. Не могла.
Если отец думает, что ей нравится ссориться с ним, то он глубоко ошибается. Нет. Каждая такая ссора оставляла царапину или даже шрам на юном Лорином сердце. Почему же тогда она ерепенилась и всячески выводила отца из себя? Сама она не смогла бы связно ответить на этот вопрос, но, пожалуй, дело было в том, что для Лоры он олицетворял весь мужской пол. И отношение к нему было двойственным, как ко всем мужчинам, окружавшим девушку. Молодые и старые, они хотели от нее одного, а она хотела от них другого. Причем она прожила на свете пока что слишком мало, чтобы разочароваться в мужчинах и потерять надежду встретить того, который будет отвечать сразу всем ее многочисленным требованиям.
Ей нравилось ловить на себе мужские взгляды, но в то же время она была готова убить бо́льшую часть тех, кто имел наглость смотреть на нее чересчур откровенно. Ей хотелось вскинуть подбородок как можно выше, но вместе с тем приходилось прилагать усилия, чтобы не сутулиться, не опускать голову и не смотреть себе под ноги. Это раздвоение случалось всякий раз, когда Лора появлялась на людях.
Дома она тоже никак не могла разобраться в своих чувствах. Жалость к отцу сменялась желанием сделать ему больно. За что? За то, что не сумел удержать маму, не сумел сделать ее счастливой и построить нормальную семью. Ей было стыдно признаваться в том, что ее папа служит в полиции. Никто в окружении Лоры не уважал полицейских. Их обзывали бранными словами, презирали и считали теми же преступниками, только в погонах. Лора сомневалась, что ее отец такой, однако устоять перед напором общественного мнения было трудно. Ведь она родилась и выросла в стране, где чуть ли не половина населения придерживалась блатных понятий, привитых людям со времен сталинских лагерей. У всех в роду или в семье кто-нибудь да сидел. Ненависть к представителям закона была врожденной, как в каком-нибудь негритянском гетто.
Подходя к школе, Лора замедлила шаг. Она была совершенно не готова к экзамену. Ей всегда плохо давалась математика. Надежда была только на то, что экзамен письменный и ей как-то удастся схитрить. На правой ляжке Лоры под юбкой была прикреплена шпаргалка-раскладушка, исписанная бисерным почерком. Резинка стягивала ногу, напоминая о себе. Шпаргалка была единственным оружием девушки против общеобразовательной системы и мира взрослых в целом. Ложь. Только обманом можно было выстоять против этой системы.