Книги
Животные в войнах древнего мира
В целом можно констатировать, что «агрессивное» обучение лошади в древности не было распространено. Ксенофонт в своем подробном наставлении о тренинге коня и всадника не упоминает такового (Xen. De re eq., passim)[134]. Более того, в своей речи о преимуществе пеших греков над конными персами во время похода Десяти тысяч Ксенофонт прямо заявляет (Xen. Anab., III, 2, 18): «В битве никто никогда не погиб, укушенный и лягнутый лошадью, но
Итак, поведение коня Артибия в бою – это особый вид дрессуры, который практиковался некоторыми знатными персами ранней Ахеменидской эпохи (VI–V вв. до н. э.), ведь, судя по описанию Элиана персидского тренинга коней, такой метод не был распространен на рубеже IV–V вв. до н. э. В целом в Ахеменидском Иране, видимо, существовало два вида тренинга лошадей: 1) «стандартный», направленный на то, чтобы животное не было пугливым в бою и умело топтать упавших людей; 2) «агрессивный», который практиковался некоторыми знатными персами. Для последнего тренинга брали жеребцов, а не более смирных меринов, и развивали у них природную агрессивность[135], которую они проявляли в первую очередь в период спаривания, что заметил уже Аристотель, рассказывая, что в данный период «кони кусают коней, сбрасывают и преследуют всадников» (Arist. Hist, anim., VI, 18, 111; Timoth. De anim., 27, 11. 24–26). Жеребцы в схватке с соперниками встают на дыбы, кусаются и лягаются. Эти природные навыки использовали персидские берейторы, которые, ставя коней на дыбы, позволяли им бить противника копытами[136]. Подобное агрессивное животное обычно менее послушно наезднику и нуждается в более жестком контроле со стороны всадника, в частности, строгих удилах с шипами[137], хотя персы сами славились как любители комфорта при конской езде (Xen. Суг., VIII, 8,19; Xen. De re eq., 6,11). Видимо, от подобной природной агрессивности древних лошадей родились легенды о кровожадных лошадях Главка из беотийских Потний, сожравших своего хозяина (Verg. Georg., Ill, 267–268), и кобылах фракийского царя Диомеда, питавшихся человеческим мясом, потомство которых жило еще во время Александра Македонского[138].
5. Ослы в военном деле древности[139]
Осел стал первым вьючным и верховым животным, появившимся у человека. Еще в историческое время персидские дикие ослы (онагры) водились в пустынных местностях Северо-Западной Индии, Белуджистана, Ирана, Сирии и Аравии[140]. Дикий осел бегал даже быстрее лошади со всадником, что показала охота воинов Кира Младшего в сирийской пустыне (Xen. Anab., I, 5, 2; Агг. Суп., 24, 2). В целом же по сравнению с лошадью осел более неприхотлив в корме и в содержании, более вынослив, дольше может обходиться без еды и воды, при этом перенося груз, составляющий до 2/3 его собственного веса.
Время и место доместикации животного является дискуссионным. Так, немецкий востоковед Б. Брентес придерживался мнения о том, что это произошло в конце V тыс. до н. э.[141] Как считается, еще в додинастическом Египте использовали домашних ослов; в позднеурукский период (ок. 3600–3100 гг. до н. э.) домашний осел уже был в Месопотамии[142]; наиболее раннее известное нам использование осла в военном деле происходит оттуда же: полихромный сосуд из Хафадже (средняя Месопотамия) рубежа IV–III тыс. до н. э. представляет нам четырехколесную платформу, запряженную четырьмя животными (по-видимому, онаграми), на передней стойке которой укреплен колчан с шестью дротиками. Экипаж упряжки состоит из господина-возницы (?) и стоящего позади него служителя. Боевую же повозку, но с бортами и с воином, стоящим в кузове позади возницы, показывает нам одна из панелей известного «Штандарта из Ура» (ок. XXVII в. до н. э.). Несколько более ранним периодом датируется изображение на известняковой плакетке из Ура, где представлен рельеф с двухколесной повозкой-козлами, на которой укреплен колчан с дротиками, повозку везут четыре эквида (рубеж IV–III тыс. до н. э.). К первой половине III тыс. до н. э. относится и изображение на печати, показывающее человека, сидящего на платформе-кафедре, к которой прикреплен колчан с дротиками; под колесницей лежит поверженный враг – явно военный, а не охотничий контекст сюжета; в качестве тяглового животного показан один онагр. Сами эквиды в Шумере имели недоуздок и управлялись вожжами, привязанными к кольцу верхней губы, а также палкой или плеткой. Число животных в упряжке четыре, реже два, иногда три.
Рис. 34. Боевая повозка, запряженная четырьмя онаграми. Полихромный сосуд из Хафадже (Центральная Месопотамия; рубеж IV–III тыс. до н. э.). Воспроизведено по:
В боевых целях могли использоваться как двух-, так и четырехколесные повозки. На «Штандарте из Ура» мы наблюдаем атаку четырех двухосных повозок-квадриг, вероятно, в начале боя, причем художник ясно показал, что первые три упряжки уже перешли на рысь, тогда как последняя еще идет шагом. Гиппологи М. Литтауэр и Й. Крауэл полагают, что скорость такой езды была 12 миль (19 км) в час[143]. Данное изображение повозок в бою уникально[144]. Военное дело Месопотамии претерпело существенные изменения в начале II тыс. до н. э. в связи с появлением колесницы, запряженной лошадьми.
Рис. 35. Так называемый «Штандарт из Ура» (ок. XXVII в. до н. э.). Воспроизведено по:
В Передней Азии осел продолжал использоваться как грузовое и верховое животное. До распространения верблюда в Сиро-Палестинском регионе место грузового животного занимали ослы, о чем ясно свидетельствует фреска с изображением прибытия каравана азиатов из гробницы правителя нома Антилопы Хнумхотепа II в Бени-Хасане в Верхнем Египте (последняя четверть XX – первая четверть XIX в. до н. э.)[145]. Древние евреи, включая знать, использовали осла как обычное верховое животное (Суд.5:10; 10:4; II Цар. 16:2). На осле сидели так называемой «ослиной посадкой», высоко подогнув ноги и располагаясь на задней части крупа животного. Так, мужчина, вооруженный кривым мечом, едущий на осле, показан на парадных золотых ножнах из храма в Библе (XIX–XV вв. до н. э.). Возможно, этот мужчина едет на охоту, поскольку на тех же ножнах представлены, как считается, охотничьи сюжеты[146].
Рис. 36. Азиаты, приносящие дары. Фреска из Бени-Хасана в Верхнем Египте (последняя четверть XX – первая четверть XIX в. до н. э.). Воспроизведено по:
В историческое время в колесницы могли запрягаться и ослы, в случае если по каким-то обстоятельствам нельзя было подобрать лошадей. В пустынных областях Северо-Западной Индии действительно водились дикие ослы, тогда как лошади в Индии даже в XV в. были импортными животными, редкими и дорогими, поскольку влажный климат большей части Индостана неблагоприятен для разведения лошадей [147]. Геродот, описывая армию Ксеркса, упоминает индийцев, которые ехали в колесницах, запряженных конями или дикими ослами (Hdt., VII, 86). Действительно, на рельефах Ападаны в Персеполе, где показаны представили народов Ахеменидской империи, приносящие царю наиболее ценные дары своих земель, восемнадцатая делегация, как считается, представляет индийцев: тут пять членов посольства среди прочих подарков ведут за недоуздок крупного осла[148]. Эти же сведения подтверждаются индийскими источниками. В Ригведе божественные близнецы Ашвины обладают колесницей, в которую запрягается осел (Ригведа, I, 34, 9; 116, 2). Один из героев Махабхараты Алаюдха сражался на колеснице, запряженной ослами, но был убит другим героем Гхатоткачей (Махаб., VIII, 4, 44) [149]. Ко времени похода Александра Македонского, похоже, обычай запрягать ослов в колесницу отошел в прошлое, – по крайней мере, сохранившиеся историки Александра о таких колесницах не упоминают (ср.: Curt., VIII, 14,3–4).
Рис. 37. Мужчина, вооруженный кривым мечом, едущий на осле; золотые ножны из храма в Библе (XIX–XV вв. до н. э.). Воспроизведено по:
Географ Страбон, описывая жителей Кармании, вероятно, на основании свидетельств тех же историков Александра, замечает: «А многие пользуются ослами и для войны за недостатком лошадей» (Strab., XV, 2, 14). О жителях области и ее военных обычаях известно крайне мало. Карманцы, по описанию Неарха, «снаряжаются для войны таким же образом», как и соседние персы (Arr. Ind., 38,1), а сама Кармания большую часть Ахеменидской эпохи входила в состав Персиды[150]. Иранское население подвергалось влиянию индийцев – народов побережья Персидского залива и Аравийского моря: по крайней мере, Стефан Византийский заявляет, что «Кармания – индийская земля» (Steph. Byz. s.v. Καρμανία). Вероятно, использование ослов было индийской традицией, хотя, похоже, животные в IV в. до н. э. были верховыми и сражались с них карманцы, как конные персы, стреляя из лука и метая дротики[151].
Рис. 38. Восемнадцатая делегация на рельефе персепольской Ападаны – делегация индийцев (V в. до н. э.). Воспроизведено по:
Клавдий Элиан в сборнике «О природе животных» рассказывает: «Саракоры (Σαρακόροι) имеют не вьючных и не ездовых, а боевых ослов, и на них же переносят вооруженные опасности [= бои], как эллины таким образом на конях» (Ael. Nat. anim., XII, 34). Элиан – автор пестрой литературы – в своем сочинении использовал в основном данные более древней классической эпохи. Сами саракоры нам ближе не известны. Согласно Птолемею, город или поселок Σάρακα находился в Мидии и в Аравии, a Σαράκη – в Колхиде (Ptol. Geogr., V, 10, 6; VI, 2,10; 7, 41). Если сопоставлять по схожести названия и местоположения, то речь у Элиана могла идти об арабах, которые еще не пересели на коней; а само название Σαρακόροι напоминает Σαρακηνοί, т. е. наименование арабов-сарацинов.
Рис. 39. Египетская походная колонна: ослы везут тюки, а бык тащит колесницу; погонщики сопровождают животных. Фрагмент рельефного панно из Абу-Симбела, изображающее битву при Кадеше (ок. 1300 г. до н. э.). Воспроизведено по:
Использование ослов под верх в военном деле на классическом Востоке и в античности не было распространенным явлением, но они широко использовались как грузовые животные для транспортировки обоза. Ослы были типичными вьючными животными в обозе армии Египта эпохи Нового царства и в хеттском войске, судя по рельефам, изображающим битву при Кадеше[152], позднее ассирийцы использовали уже мулов в качестве обозных животных [153]; персы эпохи Ахеменидов использовали в своем обозе и мулов, и ослов: во время скифского похода Дария I (ок. 513 г. до н. э.) именно эти животные были в обозе (Hdt., IV, 129; Front. Strat., I, 5, 25; Polyaen., VII, 11, 4)[154]. В классической греческой армии каждый гоплит сопровождался слугой (Thue., Ill, 17, 3; IV, 16, 4; VII, 75, 5), а вещи были навьючены на ослов (Xen. Anab., II, 1, 6; 2, 20; Xen. Hell., V, 4, 17; ср.: Babr., I, 7)[155]. В глазах профессионального военного Ксенофонта грузовой осел был типичным животным в обозе эллинской армии (Xen. Оес., 8, 4). Спартанскую армию Клеомброда во время его похода в Беотию в 379 г. до н. э. сопровождали именно вьючные ослы (Xen. Hell., V, 4, 17). На обломке аттического сосуда начала V в. до н. э. показан, как считается, обозный мул (но, судя по хвосту с кисточкой, осел), который везет груз, положенный на специальное багажное седло[156]. С другой стороны, в 394 г. до н. э. в обозе возвращавшейся в Грецию армии спартанского царя Агесилая находились не только ослы, но и мулы, и даже непригодные для верховой езды старые лошади (Polyaen., II, 1, 17). В 378 г. до н. э. фуражиры фиванцев перевозили свою добычу на мулах (Xen. Hell., V, 4, 42). Во время войны в Сирии между жителями Апамеи и Лариссы (вторая половина 140-х гг. до н. э.) горожане везли свою провизию на ослах (Athen., IV, 176b).
Модель облегченного обоза была создана македонским царем Филиппом II в 359/8 г. до н. э.: повозки были отменены, а на одного всадника и на десять пеших предназначалось по одному обозному (Front. Strat., IV, 1, 6), воины же сами носили на себе оружие, провиант и личные вещи (Polyaen., IV, 2, 10). В таком уменьшении обоза – коренное отличие новой македонской системы. Естественно, для перевозки походной казны, осадных машин, шанцевого инструмента, военной добычи и прочего требовалось значительное количество вьючных и упряжных животных, для чего в обозе македонского царя Филиппа II имелись ослы, специально ради которых царь приказывал располагаться лагерем в подходящем месте (Plut. Apophth. reg. et imp., 25, 13 = Moral., 178a). Позднее во время иллирийской кампании 335 г. до н. э., сын Филиппа Александр III использовал подъяремных животных, без сомнения, везущих повозки для провианта (Arr. Anab., I, 5, 10: üποζύγια). Арриан (Anab., I, 24, 3) также упоминает повозки, описывая события зимы 334–333 г. до н. э. Вероятно, в данном случае речь как раз идет об общевойсковом имуществе, а не о солдатской добыче.
Рис. 40. Осел с поклажей. Аттический краснофигурный сосуд (начало V в. до н. э.). Музей изящных искусств в Бостоне. Воспроизведено по:
Основными же обозными животными македонской армии были мулы (Arr. Anab., VI, 24, 5; 25,1), как гужевые, запряженные в телеги (Diod., XVII, 71, 2; Plut. Alex., 37, 4), так и вьючные (Diod., XVII, 71, 2; Plut. Alex., 39, 3; 42, 7). Позднее в обозе римской армии также шли мулы (Caes. В. G., VII, 75; Liv., VII, 14, 7; X, 40, 8; Jos. Bel. Jud., Ill, 6, 2 (121); SHA, XVIII, 47, 1); не случайно же легионеры Г. Мария получили за свою выносливость при переноске экипировки наименование «Мариевых мулов» (Plut. Mar., 13)[157]. Использование мулов – помесь кобылы и осла – в качестве обозных животных не случайно: они были более крупными и сильными, чем ослы, и позволяли войску производить более мобильные марши.