Почти двое суток возились. Землю согревали кострами. Чтобы обеспечить дровами, задействовали лесорубов и определили всех тяжеловозов на подвозку дров. Лошадей легкоупряжной и орловской породы к этому времени отправили в моё имение. Оттуда придут ещё люди для помощи на куроедовских землях. Пока власти не в курсе гибели помещика, стоило ускорить вывоз того, что нас заинтересовало. Мы решили забрать все готовые пигменты красителей, оборудование к нему и людей. В два-три захода на тяжеловозах вывезем. За это время закончим с похоронными делами и отправим посыльных в Бузулук.

Куроедовскую библиотеку Лёшка основательно перетряхнул. Нашёл какие-то интересные экземпляры и тоже упаковал для отгрузки. Делать это совсем уж открыто не стали, незаметно в санях припрятали. Ещё я нашёл хорошее сукно, батист, два рулона некрашенного шёлка и холстину. Ткани тоже заберём. А вот одежду Куроедова не тронули. Слишком приметная, да и не по размеру она нам. Слугам отдать не по статусу. Разве что из обуви можно было с десяток сапог умыкнуть. Сапоги в это время самая удобная обувь.

Так называемую «лабораторию» в доме проредили основательно. Я решил, что парочка микроскопов моим мальчишкам пригодится больше, чем куроедовскому наследнику. Градусники и химические реактивы забрал почти все. Даже не в курсе, для чего они предназначались, ведь сам сосед никаких опытов не проводил. Скорее всего демонстрировал некоторые умения по смешиванию реактивов своим гостям, чтобы поддерживать легенду и выставить себя в роли просвещённого человека.

Похоронили Ксенофонта Даниловича спустя восемь дней со дня его смерти. Отпевал священник, присланный из Перовки. Старец Самарский не посчитал нужным прибыть для столь печальной миссии. По словам деда, батюшка был занят тем, что штамповал две тысячи экземпляров своей длани на портретах и ставил автографы. Половину этой продукции оставит нам, а вторую заберёт, когда отправится летом в путешествие на пароходе.

Нужное и правильное решение. Это и в денежном плане выгодно, и желающих получить благословение будет меньше приезжать. Реально, не может же отец Нестор разорваться и всех благословить или отпеть. Куроедову так вообще уже без разницы, какой поп его в могилу провожал.

Прибывший с дедом церковнослужитель как подобает отпел его и тех, кто умер вместе с хозяином, включая самих убийц. После устроили небольшое поминание и начали потихоньку разъезжаться по своим делам. Первым убыл дед, он должен будет собрать желающих поселиться на наших землях. Заодно прихватил коров и прочую живность со скотного двора. Хрюшек гнать своим ходом не стали. Закололи и в виде тушек повезли. Компенсируем наследнику деньгами. С коровами проблем должно быть больше. Их по пути будут обогревать возле костров и дальше Несмияновки не погонят.

Лёшка упаковал химическое производство и после должен был отвезти бумаги представителям власти.

Я же всё с теми же охранниками остался в поместье, не зная куда себя пристроить и чем заняться. Покидать дом нельзя — разграбят. А делать особо в нём и нечего.

Скуки ради решил сделать опись имущества. Не все, но наиболее крупные предметы стоило зафиксировать. Ожидающий представителей власти священник засвидетельствует этот список на наличие предметов в доме. Это я к тому, что если к нашим рукам кое-что «прилипло», то нет гарантии, что у следователя с помощниками не останется «сувенирчиков». Наследник же может предъявить претензии, пойдут слухи и сплетни. Зачем мне это нужно?

Самым тщательным образом я стал описывать наполнение интерьеров комнат. В некоторых под две сотни предметов получалось. И это крупные, не считая каких-то носовых платков, шарфиков или карт для игры.

Самая большая засада была с картинами и портретами. Я же не знал никого. А картинами стены были увешаны обильно. Приходилось писать примерно так: «Портрет дамы в синем платье с кружевами по вороту, висящий на западной стене в проёме между окнами. Изображение господина в коляске, расположенное под портретом дамы в синем».

С мебелью в виде столов и секретеров было проще. Зато кресла и стулья приходилось чётко перечислять, собирая из разных комнат гарнитуры до полного комплекта. Как определял конкретный гарнитур? Так по обивке. Чтобы не возникло путаницы, велел своим парням озаботиться сортировкой. И им не скучно, и мне помощь. Часть всяких пуфиков и ножных подушечек они в таких местах находили, что я бы и не додумался там искать.

Спальни с перинами и пуховыми одеялами вызывали у меня невольную зависть, но тащить ничего из этого я не стал. Вообще Куроедов себе в комфорте не отказывал. Это у меня в доме всё было по-простому и немного по-спартански. Сосед же у себя в имении жил по другим правилам.

Помню из рассказов, что никто не осмеливался самостоятельно будить барина. Ждали звонка колокольчика. В личной спальне Куроедова я насчитал пять серебряных колокольчиков для вызова слуг. Это чтобы с любого места можно было дотянуться. Не только с кровати, но и если барин самостоятельно до окна или столика дошёл, то мог звякнуть.

До знакомства с нами Куроедову первым делом приносили на подносе рюмочку водки. Потом-то он озаботился здоровьем и заменил горячительное травяным чаем. Жаловался, что дрянь несусветная, но пил.

От чего Куроедов так и не смог совсем отказаться, так от курения. Раскуренную трубку приносили ему уже после чашечки чая, и, считай, день начинался. Закутавшись в шикарный атласный халат (я обнаружил в шкафу их целую дюжину), Ксенофонт Данилович повелевал озвучить новости или принести газету (когда таковая имелась), давал распоряжения на день управляющему, слушал доклад секретаря.

Порядок действий до завтрака мог немного отличаться, если Куроедову приходила мысль вначале помолиться. Но после шла обязательная церемония подачи завтрака.

Раньше лакеи у него все поголовно в напудренных париках ходили. Позже, наслушавшись речей о гигиене, это правило сосед отменил. Кстати, куда делась толпа лакеев и дворецкий, я так и не понял. Мы же почти никого из убитых не смогли опознать. Лёшка сомневался, нужно ли всех хоронить, но дед решил, что представителям власти имена дворни не будут интересны. Это же холопы, какая разница кого и как зовут? Главное, на бумаге отобразить количество, а не послужной список с именами. Возможно, кто-то и сбежал, но мы решили не заострять на этом внимания.

По поводу сбежавшей дворни я не просто так подумал. Людскую, расположенную во флигеле, проверили уже на второй день. Бардак там был ещё тот. Кто-то собирал вещички, и очень спешно. Наверняка из хозяйского добра что-то прихватили. Правда, на фоне того обилия вещей, что имелось в поместье Куроедова, потеря нескольких подсвечников или ложек совсем незаметна. Те самые серебряные ложки и вообще столовые приборы я особенно тщательно переписал.

Три дня список составлял. Этого добра у покойного соседа было столько, что вызывало недоумение. Конечно, он балы и званые обеды устраивал, но из того количества посуды, что я видел, можно было полк накормить. Считать эти вилки и тарелки помогали парни из охраны. Пока один считал, к примеру, блюдца, второй — чайные ложки, третий — чашки, я фиксировал сумму на бумаге.