Наверное, только у Новосильцевой комната для молитв вызывала столько положительных эмоций. София же разом поскучнела. Фитнес стояния на коленях перед образами ей не зашёл. Зато присмирела и к Лизе с глупыми вопросами не лезла. Да и Алексей стал уделять жене больше внимания, сосредоточившись на задаче обеспечения семьи наследником.

Осень в наших местах самое спокойное время года. Когда зарядили дожди, те стройки, где здания не были подведены под крышу, остановились, и я смог насладиться небольшим отдыхом. Цемент и прочие работы, не требующие серьёзного надзора, будут вестись, а в остальном можно расслабиться. И даже немного заскучать, сетуя на то, что Куроедов давно не появлялся.

Общение с семейством Гундоровых я свёл к минимуму за обеденным столом. Как-то слишком много для меня этих помещиков. Сам Борис Алексеевич какое-то образования имел, частенько вспоминая свою службу в армии. Сыновья тоже дремучими не были. Но их жёны и Лёшкина тёща доводили меня до белого каления своей тупостью и капризами.

Уж на что Лиза у меня спокойная женщина и то нет-нет да жаловалась. Хотя со стороны выглядело всё прилично.

— Георгий Павлович, а что ваш утренник из тёмного сукна? — ненавязчиво интересовалась Анна Леонтьевна. И далее с издевкой так: — Неужто средств нет на хорошего портного? У супружницы спросите.

— Нам из столицы журнал французский привозили с картинами элегантных мужчин, — поддерживала мать София. — И женская мода в столице другая. Широкие рукава дамы уже не носят. Ах да! Вы же на балах не бываете и сами не устраиваете. Зачем вам это?

Балов я действительно не устраивал. Прежде всего из-за отсутствия нужного помещения и музыкантов. Пару раз были у Куроедова на подобных мероприятиях. Почти сразу выяснили, что ни я, ни Лёшка, кроме вальса, ничего танцевать не умеем. И какой смысл ездить по балам? Другие у нас цели и задачи.

Лиза на Гундоровых немного обиделась. Пришлось мне успокаивать жену, приводя разумные доводы. Пусть эти помещицы знают толк в моде, зато у нас имеется старец и мы посвятили себя служению людям, а не модным тряпкам. Успокоил.

И только-только я подумал о прошлых увеселениях, как Куроедов заявился в гости. И не один, а с сотоварищем. Оба были настолько пьяные вусмерть, что дворня их буквально вынесла из брички и в бессознательном состоянии переместила в гостевые комнаты.

— А как же здоровый образ жизни?.. — задумчиво пробормотал Лёшка, наблюдая за перемещением двух пьяных тел.

— Проспится. Завтра узнаем по какому случаю праздник, — разумно рассудил я.

У слуг смогли узнать только то, что эти баре в загуле уже неделю. Начали праздновать в Самаре. Наняли вёсельные лодки в количестве десяти штук и с песнями про Сеньку Разина пошли по реке до моих владений. В Александровке их немного задержали в карантине, но господа протрезветь не успели. Пользуясь тем, что в гостинице у нас кагор подавали, ополовинили солидные запасы вина и наконец-то добрались до конечной точки путешествия.

— Как пели, как пели! — восхищался мужик, который был возницей.

Это «пели» навело меня на мысль, что Куроедов приволок кого-то из творческой братии. Не то известного певца, не то музыканта. В общем, оставалось дождаться, когда пьяницы придут в себя и пояснят причину загула.

Доводить до приемлемой кондиции ту парочку пришлось долго. Их и в баньке попарили, и квасом поили, и всё равно только к вечеру следующего дня они выползли в столовую на ужин.

Новый гость заинтересовал разве что Гундоровых. Остальным как-то было без разницы, привыкли, что у меня в имении проходной двор. Прибывают люди разные. Именитые и не очень.

Собственно, меня интересовала только специальность господина. Помня, что Куроедов зазывал докторов и инженеров, надеялся, что этот господин имеет нужную профессию. Увы.

— Сихра Андрей Осипович музыкант, — разочаровал Куроедов.

Потом оказалось, что определение "музыкант" не совсем корректное. Андрей Осипович был композитором и педагогом. Я никогда о таком не слышал и скромно промолчал. Оказалось, не только я был таким дремучим, никто из присутствующих не признал фамилии господина. Оно и понятно. Гудоровы — помещики из провинции и в Петербурге никогда не бывали. Графиня композиторами не интересовалась, предпочитая молитвы и богословскую литературу. Сферы интересов Иноземцева тоже были иные.

Куроедов, когда понял, что его протеже не оценили, показательно надулся.