– Наконец-то! Надеюсь, у тебя все нормально?

– Отлично, – ответил Денис.

– Ты мне нужен, брат. Приходи.

Студеникин сипло прокашлялся, стал бормотать, быстро, одышливо, проглатывая слова:

– Приходи давай. Сегодня. Обязательно сегодня, понял? Все брось и приходи. Ночью. Только один, понял? Один! Когда будешь готов, позвони, я скажу адрес… Не придешь – будешь всю жизнь жалеть, понял?

И опять задохнулся в длинном кашле.

– Я не смогу сегодня, – сказал Денис.

– Сможешь.

Таня продолжала ждать. Со слабой усмешкой наблюдала, как заходит в «Евроблины» очередная веселая компания.

– Что-то случилось? – спросил Денис.

Глеб нетрезво захихикал:

– Ты не понимаешь?

– Нет!

– Время настало, брат, – прошептал Студеникин. – Время настало. Приходи. Я больше не могу.

Денис не стал уточнять, какое время настало, для чего. Нажал кнопку, отдал Тане телефон.

– Очередная проблема? – ледяным тоном осведомилась она. – Крутой расклад? Бросай все и будь там, где я скажу? И не опаздывай?

– Не твое дело, – сухо ответил Денис и зашагал прочь.

Надо было искать такси, ехать в больницу. Надо было найти деньги. Разыскать Модеста, занять у него. Или, лучше, зайти к Вовочке, вечерами он всегда дома.

Зашагал, быстро, не оглядываясь. Врач сказал, что у Годунова инфаркт. Старый Гарри нянчил вывернутую левую руку, стонал, матерился. Рассказывал, что у него все натуральное, и сосуды, и мотор, и печень, и желудок, ни грамма пластмассы, пятьсот тысяч километров без капремонта, а врач смотрел озабоченно и скороговоркой отдавал команды медсестре: пять кубов того, десять – этого, капельницу, звоните в стационар, пусть готовят палату интенсивной терапии и реаниматоров…

«Не умрет, – сказал себе Денис. – Не умрет. Такие должны жить долго. Желательно – вечно».