– Ничего.

– Салфетку дай.

– Что?

– Салфетку, говорю, дай!

Денис не пошевелился.

– Щенок, – сказал майор. – Ты за кого меня держишь? Я тебе поверил. Я тебя отпустил. Мог под суд отправить, бляха медная, – но не отправил. Посмотрел на тебя, подумал: вот хороший честный парень, настоящий, бляха медная, правильный молодой человек, я не буду ему жизнь ломать, я ему помогу… И отпустил тебя. Попросил по-людски, приходить хоть иногда, за жизнь побеседовать. А ты повернулся ко мне спиной и свалил… Как будто я, бляха медная, не офицер, а шлюха дешевая…

Майор явно собирался продолжить тираду, но ему помешал вошедший Годунов. Писатель был пьяный и бравый. Он улыбнулся майору и спросил у Дениса:

– Ты чего тут застрял?

– Уважаемый, – сказал майор, сузив глаза, – выйдите, пожалуйста. Буквально две минуты.

– Конечно, – сказал Годунов. – А поссать можно?

– Нельзя.

– Жаль, – вежливо ответил Годунов. – Я бы поссал, если честно. А вы, извиняюсь, тут типа начальник сортира?

– Да, – проскрежетал майор. – Выйдите.

Годунов улыбнулся.

– Денис, – весело сказал он, – это кто?

– Не важно, – пробормотал Денис.

– Он в самом деле начальник сортира, да?

– Гражданин, – прорычал майор, – покиньте помещение.

И предъявил значок.

– Хо! – провозгласил писатель. – Секретная служба ее величества! Не люблю, но уважаю. А что у вас за дело к молодому человеку?