— Надо было сразу сообразить, что они не могли ее не кормить. Я плохо помню, как что устроено во Дворах, но Габриэль сам пытался заставить меня поесть, чтобы я стала его… Ох, какая же я дура, просто уму непостижимо!
— Нет, это я виноват. В отличие от тебя, я должен был сообразить, что к чему. Мне-то никто память не стирал.
Хэвен схватился руками за лицо, провел по нему пальцами: ровно там, где некогда были шрамы. Они с Зоей одновременно вспомнили, что Хэвен был изгнан дважды — один раз даже не через казнь, а будучи просто убитым Габриэлем. Хэвен растер щеки, словно пытался заставить исчезнуть призрачное ощущение рубцов под ладонями.
— У меня появился второй повод мстить королю Неблагих, — пробормотал он. Зоя устало кивнула, обессиленно облокотилась на спинку кресла и опустила голову. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал предельно устало:
— Симонетта не могла не есть того, что ей приносили. И я не думаю, что кто-то порывался доставать специально для нее еду с Земли. Скорее, даже наоборот. Габриэль мог привязать ее к себе, к Двору, чтобы в случае, если мы ее освободим, она привела нас обратно к нему. Или чтобы тоска изъела ее изнутри, как, видно, сейчас и происходит.
— Ты думаешь, Габриэль настолько умен, чтобы продумать столь долгий план? — раздался за спиной Зои насмешливый голос Айкена. Девушка не вздрогнула, она слышала его шаги. — я уверен, у Симонетты просто что-то подростковое. Или начиталась модных журналов и начала худеть, бывает.
— Не надо недооценивать короля, — пробормотала она, не оборачиваясь. — любого врага не стоит недооценивать.
— Так что же, значит, и нас тоже? — Айкен обошел Зою и сел на диван рядом с Хэвеном. Девушка кивнула, и молодой человек слабо улыбнулся.
Так уж вышло, что в один из славных осенних дней, когда в воздухе уже веяло преддверием веселой зимы, Эдмунд и Вивиана вновь остались в гостиной одни. Совершенно случайно: Ретт отправился на ночное бдение над постелью отца (как только правда о их смущающем родстве открылась, никто не смел удерживать его), леди Марта и Уолтерс также удалились… И это вызывало определенные подозрения.
— Им весело вместе, не так ли? — задумчиво произнесла Вивиана, провожая неверную жену и невоздержанного повесу взглядом. — но, по крайней мере, Рэндалл перестал пить. И чахнуть.
Эдмунд смущенно засопел, не поднимая взгляда от книги. И куда только подевалась строгая невинность Вивианы?
— Вы не одобряете их поведения, я вижу, но ничего не говорите. А между тем, Марта — Ваша сестра. Лондон перевернул Ваше мировоззрение, не так ли?
— Вы тоже изменились.
— Да, за время Вашего отсутствия. Жаль, что Вы не знали о том.
Эдмунд напрягся.
— Роман, что я привез, оказался скучен?
— Не хочу показаться неблагодарной, но эта ханжеская книга утомила меня не хуже беспрестанно исподволь поучающего Дидро… Послушайте, Вы читали "Опасные связи"?
Эдмунд закашлялся.
— Наверняка читали, ведь я взяла эту книгу из Вашей библиотеки. Личной, той, что в кабинете. Ретт охотно одолжил ключ, уж простите его. Знаете, меня поразила эта книга. Больше, чем чопорные романы о рыцарях или… другие французские произведения, где распутство преподносилось с беспечной веселостью, — Вивиана бросила вышивание, руки ее расслабились, устроившись на коленях, словно две крохотные кошечки. — Де Лакло хватило смелости не осуждать и не превозносить, изображая одну лишь естественную закономерность подобного поведения. Знаете, литература, безусловно, делает людей умнее.
Потрепанный томик невинных стихов выпал из руки молодого человека, едва не угодив в камин.