Хэвен потер виски.

— Это катастрофа. Тебе нельзя становиться такой.

— Но мне нравится, — Зоя пожала плечами. Ей вспомнилось, как она отчаянно бросилась в объятия Айкена, пока обдающее нещадным жаром пламя разрушало дом Хэвена. — теперь мой гнев будет просто невообразимым. Мы победим Габриэля, непременно.

— И что же ты будешь делать потом?

Она пожала плечами. Хэвен шумно втянул носом воздух, стараясь вложить в этот звук все свое презрение к ее меняющейся природе. Он ненавидел себя за то, что был человеком, он тосковал по тому времени, когда состоял в воинстве Сияющей страны. И в то же время он бы никогда не предал Зою, хотя сейчас он взаправду злился на нее.

— Мы счастливы, разве нет? Ты упрекаешь меня в том, что я люблю Айкена, но ты сам нашел счастье в Симонетте. Ты не собирался жениться, будучи дини ши, не надумал и когда стал человеком. А она разве не видится тебе как дочь, которую ты иначе не смог бы получить? Разве ты не чувствуешь рядом с ней себя иным, более нудным, чем раньше?

Хэвен скривился, словно в рот ему затолкали пол-лимона, ткнул в ученицу пальцем:

— Надеюсь, ты испытываешь удовлетворение каждый раз, когда прокручиваешь у себя в голове эти детские доводы. Ах как мило, я настоящая девочка, черт побери, счастливый конец у сказки!

Зоя глубоко вздохнула, пальцы ее сжали плечи. Она была оскорблена так тяжело, что скорее простила бы Хэвена, если бы он ее ударил. В конце концов, это было бы привычно.

— Хочешь знать, что я чувствую ежедневно? Удовлетворение? — она издевательски хохотнула. — как бы не так. Страх.

Хэвен отступил на шаг, изумленный: и без того изогнутые его брови взметнулись вверх, становясь домиком, рот напряженно сжался, будто мужчина ощутил на губе пушинку и пытался не проглотить ее.

— За тебя, за Айкена, за Симонетту. И за себя. Потому что в сказке Габриэль бы хотел поймать меня и заточить в темнице, как дракон или черный рыцарь — принцессу. Но он вырвет из меня камни, сделает новую игрушку, более сговорчивую, а вас всех — уничтожит. И, знаешь, мне вскоре станет все равно.

Зоя тоже отступила на полшага, с вызовом глядя на учителя. Он не смел поднять голову, уставившись на носки туфель девушки. Она была права… во всем, кроме одного.

— Твоя душа в камнях. И твоя память там же. Габриэль может налагать заклятия, позволяющие перекрывать воспоминания, но не стирать их. Он будет знать, что ты рано или поздно все вспомнишь.

— Значит, меня он тоже уничтожит.

— Не знаю, — Хэвен опустил голову. — он думает не так, как я.

— «Ценно только хрупкое».

Хэвен обреченно кивнул. Он не мог не капитулировать, тем более, что в гостиной засмеялась Симонетта, зовя его.

— Да, ты права. Но я хотел бы видеть тебя скорее каменной, чем живой.

— Этого не будет никогда.