На его лице отразилось искреннее удивление:

— И чем она закончилась?

— Счастливо живут в браке десять лет.

Лифт открылся. Матвей подошел к двери и вставил ключ в замок.

— Заходи, — пригласил он, включая свет.

Анна прошла в коридор. Типовая квартира застройки пятнадцатилетней давности. Коридор в форме буквы Г, прямо — гостиная, направо — спальня, через открытую дверь которой виднелась двуспальная кровать. Слева от входа ванная, а за ней — кухня. Шкаф в коридоре, паркет на полу. Старенький ремонт под «евро». В глаза бросалось, что владельцы не слишком увлекаются дизайном.

— Две комнаты? — вслух удивилась она.

— Да, по-богатому! — пошутил Матвей, произнося «Г» с украинским акцентом.

Он провел ее на кухню, дизайн которой оставлял желать лучшего еще в большей степени, чем отделка коридора и гостиной. Наверное, у владельцев квартиры вдобавок ко всему были проблемы с цветовосприяти-ем. Сочеталось несочетаемое. Коридор бежевый, а кухня черная. Стены отделаны под черный мрамор. Деревянный стол и металлические стулья. Анна не понимала, как можно покупать такие вещи себе в дом. Ну нет вкуса — выбери простое решение: бежевое с коричневым. Она не оценивала дизайн — ей безразлично. Это не его квартира, по ней нельзя сделать выводы о нем, но согласие жить в таком месте за собственные деньги подсказывало ей, что какая-то причина все же должна быть. Месторасположение или цена в данном случае не подходили. Анна оценивала другое. Она рассматривала детали, которые характеризовали его, а не владельцев квартиры.

Матвей суетился.

— Кофе! Чем же тебя угостить? О, у меня есть еще конфеты, — он нажал кнопку «Старт» на кофейном аппарате, открыл шкафчик и достал оттуда конфеты. Быстрым движением положил их на стол и направился к холодильнику: по негласному правилу таких квартир он традиционно стоял в коридоре. — Так, — он всегда растягивал А в этом слове. — Есть кефир и банан. Будешь?

— Нет, только кофе. Если есть — с молоком, — ответила она, отмечая важные детали.

«Чисто, как для молодого мужчины, очень чисто. А вот в холодильнике нет еды, значит, не ужинает дома». В подтверждение своим мыслям она увидела на столе книги по хирургии и рабочие записи: он чаще использовал этот стол для работы, чем по прямому назначению. Анна всегда обращала особое внимание на мелочи: она считала, что правда в мелочах.

— Как ты нашел эту квартиру? — Она не понимала, почему не арендовать что-то получше или поближе к центру.

— Я, когда приехал в Киев, сначала жил вдвоем с другом в центре. Потом он переехал к своей девушке. Для меня одного та квартира была дорогой, нужно было быстро найти, куда съехать. А это квартира моих друзей из Днепропетровска. Они себе дом построили. Мне предложили переехать сюда, я согласился, — закончил он свой рассказ, наливая молоко в кофе.

— А ты не думал, что на те деньги, которые ты тратишь на дорогу, можно было бы снять хорошую однокомнатную где-нибудь поближе? — это был вопрос, на который не ждут ответа. — Можно мне руки помыть? — Ее интересовало, есть ли в квартире что-то, что указывало бы на присутствие другой или других женщин.

Анна направилась в ванную. Та оказалась естественным продолжением безвкусной кухни. Она осмотрела все беглым взглядом. Недорогой шампунь разрекламированной в свое время марки, щетина в раковине, оставшаяся после бритья. В ванной не так чисто, как в других помещениях, — видимо, этой комнатой Матвей пользовался чаще других. Гель для душа, зубная щетка, какие-то пробники из отелей. Конечно, она понимала, что, скорее всего, если бы ему было что скрывать, он не пустил бы ее к себе в дом. Она уверена, что он живет один. Ей важно понять, есть ли женщина, которая приходит сюда чаще других. Такая оставила бы след. Ванная и спальня — лучшие места для подобных исследований. В ванной никаких женских принадлежностей она не заметила, да и длинные волосы на глаза не попались. Она вернулась на кухню.

— Значит, живешь один.

Анна чувствовала, что вечер, начинавшийся, как ей казалось, не очень хорошо, заканчивается иначе. Она опять ощущала единение с Матвеем. Он же в подтверждение ее слов смотрел на нее, как всегда, долго, но уже с искоркой интереса. Они болтали о пустяках. Он шутил о Нью-Йорке, опять читал по памяти «Одиночество» Бродского — любимое стихотворение. Анна наслаждалась этим «коннектом».

— Ладно, мне пора, — сказала она, вставая.