— Вы и мертвого уговорите! — эту фразу он произнес словно актер в театре. — Это лучшее, что я мог бы представить, — добавил он уже в обычной манере.

Анна принялась готовить ужин, тайком наблюдая за ним. Он осматривался в квартире. Это нормально для мужчины: новая территория, нужно убедиться в ее безопасности. Буржуй прилип к нему. Для нее это был важный индикатор. Самый важный — отношение ее кота. И не менее важный — отношение Матвея к коту. В глубине души она боялась, что Буржуй его не примет. У Стаса с Буржуем не сложилось. С тех пор она решила, что мужчина, неспособный полюбить или хотя бы принять тех, кто ей близок, даже если это кот, — не ее мужчина.

Матвей рассматривал интерьер. Гостиная, совмещенная с кухней, развернулась на тридцать пять метров. Большое окно — во всю стену. Кухню зеленого цвета отделял от гостиной стол — полубарный-полуобеденный, широкий, но в то же время высокий, — по бокам которого стояли два барных стула. Получалось, что один из сидевших за столом находился в кухне, а другой — в гостиной, зато сидели они друг напротив друга. У противоположной от кухни стены расположился буквой Г фиолетовый диван. Над ним висело зеркало на всю стену, чтобы зрительно расширять пространство. Точнее, это зеркальная стена. Вдоль другой половины дивана протянулась полка с сувенирами. Анна — педантка: даже рисунок на тарелке и цвет стаканов сочетались с интерьером квартиры.

— Сколько лодочек и картин! — неожиданно выдал Матвей.

— Я собираю лодочки со всех островов, где бываю, и акварели со всего мира. Это только то, что удалось разместить. Их намного больше, — ответила Анна. — И еще магниты на холодильник, — движением головы она указала на агрегат, снизу доверху залепленный магнитиками. Она много путешествовала и объездила минимум полмира.

— Эта квартира соответствует тебе, — проговорил он.

Анна выложила кусочки лосося и салат на тарелку. Поставила рюмки и налила коньяк: остатки дневных переживаний.

— А что ты ищешь в отношениях с мужчиной? — неожиданно спросил Матвей.

За вечер первый вопрос, имеющий значение. Она выждала несколько секунд, чтобы подобрать правильные слова.

— Ищу отношений, которые не мешали бы мне быть той, кто я есть, — мягко сказала она.

Это самый честный ответ. Она не уверена в том, что готова вступить в новые, как говорится, серьезные отношения. Но ей нужен мужчина, который стер бы воспоминания о недавнем прошлом.

Она потягивала коньяк, а он выпил залпом. Анна наблюдала за тем, как он ест. Его манера поглощать пищу не вызывала у нее отторжения. Это тоже было своеобразным критерием. Очень часто, наблюдая за мужчиной, она отмечала, что ее раздражает то, как он ест. И как показал опыт, если в этом вопросе нет понимания, скорее всего, его не будет и в остальном.

— Хочу, чтобы отношения не мешали мне жить жизнь. И я не буду мешать ему жить его жизнь, — продолжила Анна. Матвей посмотрел на нее удивленно. — Созидающие друг друга отношения — вот чего я ищу. Я точно знаю: когда люди друг друга созидают, все остальное приложится, — глядя ему в глаза, сказала она. — Я не хочу, чтобы меня кроили и ломали. И я не хочу никого ни ломать, ни кроить. Не хочу, чтобы напрягали.

Он смотрел так же удивленно. Может, его удивил сам ответ, а может, то, как она говорила. Он ничего не сказал — не прокомментировал и не стал задавать уточняющие вопросы. Анна перевела тему разговора: — Хочешь завтра в кино на «Терминатора-3»?

— Ты любишь «Терминаторов»? — спросил он, явно получив новый повод для удивления. Анна отрицательно покачала головой. — Ты две предыдущие части смотрела?

— He-а. Я в кинотеатре была, когда там фигуры терминаторов поставили, и подумала, что хочу сходить. И все. Зачем любить для этого, а тем более две предыдущие части смотреть?

— Ты как ребенок, — задумчиво проговорил он.

Его смущение ушло. То ли рюмка коньяка сделала свое дело, то ли он уже освоился на новой территории. Матвей опять стал собой, озорным мальчишкой. Он снова шутил, читал стихи Бродского и даже свои собственные — с телефона. Рассказывал ничего не значащие истории, которые даже не запоминаются. Анна смеялась: ей очень нравился его юмор. Она смотрела на Матвея и не могла поверить в то, что он в ее квартире, что она слышит этот будоражащий голос, что смотрит в карие глаза, что он здесь, рядом. По крайней мере, он не раздражал ее тупостью или примитивностью. Напротив, он ей нравился, правда, пока еще совершенно непонятно почему. Он был интересен, казался особенным, не таким, как все. Уже начинало светать. Июльские ночи коротки. А эта пролетела как мгновение. Анна посмотрела на него.

— У меня завтра семинар в десять утра. Нужно поспать хотя бы пару часов. Ты как? Останешься или поедешь? — Она наблюдала за его реакцией. — Я могу постелить на диване.

— Я останусь, — медленно проговорил Матвей.