В салоне работала рация. Голос красавицы Тульской навязчиво бубнил:
— Нева-два, Нева-два, ответьте Лешему… Нева-два, Нева-два, ответьте Лешему…
Очевидно, позывной прежнего хозяина этой машины и был «Нева-2».
Нынешний хозяин плевал как на ИХ позывные, так и на ИХ мышиную возню вокруг собственной персоны.
— Шмель, ответь Лешему… Шмель, ответь Лешему… — с явной тревогой потребовала рация.
— Хорошо хоть не кикиморе, Настенька… Здесь Шмель, отвечаю…
— Мишань, я второй патруль потеряла. Посмотри сверху, что у них там. И попробуй их вызвать, что ли, может меня просто не слышат…
Улицы становились все более широкими и ухоженными. Инстинкт дичи — в сочетании с неожиданными последствиями уколов галоперидола, — не обманул. По всему — трасса была уже рядом.
— Шмель, как поняли Лешего?
—Настя, да все я понял… Минуты через три пройду над ними… Нева-два, Нева-два, ответь Шмелю… Нева-второй, ответьте Шмелю…
…Лейтенант Тульская отложила микрофон и посмотрела в окно. Глаза у нее были большие и грустные. Мимо ее фургона, нашпигованного всевозможной аппаратурой, изредка проходили милицейские и эфэсбешные чины, допущенные в специальную зону. Снаружи ее не видели: все стекла были закамуфлированы. И это хорошо, что не видели, а то вдруг поняли бы, насколько ей на них на всех наплевать.
Точно так же наплевать, как и на того изверга, которого они тут ловили…
…Глаза маньяка лихорадочно блестели. Припав к рулю, он несся, почти уже не разбирая дороги, — опасное состояние, если всерьез решил помериться силой с Системой.
А вот и шоссе.
Он начал непроизвольно напевать мелодию Канцоны композитора Франческо да Милано, постепенно добавив слова, придуманные другими хороши людьми. Выезжая с проселка на основную дорогу, он с трудом заставил себя притормозить, пропуская несущиеся мимо автомобили…
…В штабной палатке было тепло и уютно. Руки Марины согревала пластиковая чашка кофе. Начальников, слава Богу, было немного, раз-два и хватит. Шеф Гатчинского УВД спал в омоновском автобусе, она сама видела, пока ее вели сюда; там же она заметила и мужика в прокурорской форме — тоже безобразно спящего.
Уже знакомый капитан Гусев, главный опер в Гатчине, куховарил у плитки. Представитель ФСБ Серов, одетый в цивильное, молча сидел на табурете, не снимая ни плаща, ни шляпы. С Мариной разговаривал полковник Лебедев, начальник убойного отдела Криминальной милиции Главного управления. «Зам Первого зама» по неофициальной иерархии. (Первым замом традиционно считался начальник Криминальной милиции.) Полковник единственный был одет в камуфляж. Возможно, он просто не признавал никакой другой одежды, кроме хаки.
У каждого свои тараканы, в конце концов…
— Значит, он хотел прорываться вместе с вами к каналу? — уточнил полковник.
— Не «вместе со мной», — отсекла Марина всякую двусмысленность. — Он тащил меня с собой, угрожая ножом.