ОЗАРЕНИЕ

С рассветом исчез последний ангел, оставив в голове Избранного полную ясность.

Он точно знал, как ему надлежит поступить.

Ружье лежало в «комнате предков», как шутливо именовала это помещение жена. Дверь располагалась на балюстраде второго этажа, по соседству со спальней дочери, и была закрыта на висячий замок. Все семь лет, прошедшие со смерти отца, ничья нога сюда не ступала. И вот — пришло время!

За ключом от двери он прошлепал босиком в гостиную, к секретеру. Затем поднялся обратно, расправился с замком; вошел. Пыль была повсюду. От пыли комната отца казалась серой, и даже утреннее солнце, вползавшее в окошко, не могло вернуть цвет похороненной здесь памяти… Откровенно говоря, никаких особенных чувств Избранный не испытал. Барахла в тесной мансарде было изрядно: после ТОГО ДНЯ сюда свезли буквально все, что могло напомнить сыну о существовании отца… а также, на всякий случай, и деда. Вообще, справедливости ради, это кладбище вещей следовало бы называть «комнатой деда». Картина Адольфа Менцеля (оригинал!), коллекция наручных и настенных часов, нацистский глобус сорокового года, — все это были трофеи, привезенные молодым капитаном с войны. Патефон, пластинки, немецкий штык-нож, бронзовый бюст Сталина… а вот и футляр — деревянный, с инкрустациями.

Человек вынес находку на лестницу и только там осторожно сдул пыль. Как ни странно, сдувать оказалось почти нечего: футляр был практически чист. Что бы это значило?

Он спустился вниз и возле рукомойника протер деревянный корпус кухонным полотенцем. Осторожно открыл… Роскошная охотничья двустволка фирмы «Браунинг» покоилась на красном бархате. В разобранном виде, конечно. Отдельно — стволы; отдельно — ложа. Плюс шомпол, вышер, а также (сбоку) две щеточки и масленка.

Этот ценный трофей, как и прочие, был привезен дедом из Германии, — с тех пор антикварное ружье регулярно постреливало. И дед, и отец ходили с ним на охоту (нелегально, не будучи членами охотничьего общества, — рисковали, сорванцы великовозрастные). И брат тоже пару раз ходил… Брат, кстати, был категорически против того, чтобы вместе с другими отцовскими шмотками перевозить ружье на дачу. Все норовил в сейфе схоронить. Дескать, пусть отец, царствие ему небесное, творил, что хотел, но мы-то — люди разумные… Пришлось настоять. Чтоб в случае чего было чем семью от шпаны защищать. А то ведь шпана нынче — как кролики размножается…

«Защищать, — подумал он. — Сумею ли? Выстою ли?..»

Его беспокоила ружейная смазка: все-таки столько лет прошло. Первым делом развинтил обе масленки… и чуть не расхохотался. Вытащил из футляра стволы, придирчиво, по очереди, посмотрел в них. Посмотрел ствольную коробку. Идеальное состояние… Ай да Старшо́й! Получается, пока младший брат на цыпочках ходил вокруг «комнаты предков», боясь потревожить память погибших родителей, старший преспокойно влезал туда, брал ружьишко и — в лес… очевидно, это случалось осенью, когда дачный сезон заканчивался, зато, наоборот, начинался охотничий… В принципе, оружие можно было не чистить. Собрал — и готово к стрельбе.

Он решил подстраховаться. На него смотрела сама Вселенная. Осечки не будет.