Это был учитель-маньяк. Звуки, сотрясавшие все садоводство, привлекли его, приманили. Он долго ждал, выбирая подходящий момент, и дождался.
Зачем этот странный человек выбрался из плена и, главное — как? — надежно осталось в прошлом. Теперь у него было только будущее. Впрочем, даже если никакого будущего у него не было, — он сделал выбор, отрезав себе путь назад…
Злоумышленник прокрался к машине ДПС, приоткрыл левую дверцу и скользнул на место водителя. Ключ торчал в замке зажигания. (Как плохо быть ротозеем, подумал потом один из ментов, понесший персональную ответственность за угнанную машину.) «Жигули» стояли мордой к трактору, к вытащенному джипу и к милиционерам. Маньяк посмотрел в лобовое окно, посмотрел назад, оценивая ситуацию, и принял единственно верное решение. Лучше всего было тихо сдать назад и отъехать задним ходом подальше, желательно, до первого же перекрестка, пока ЭТИ не спохватились… Он завел двигатель. Никто не проявил бдительность, не услышал новый звук: трактор-то все еще громыхал, какая тут вам бдительность?! Вдавив педаль сцепления и поставив скорость, он обхватил правой рукой сиденье пассажира, развернул корпус назад и нажал на газ, отжимая сцепление…
Машина покатилась не назад, а вперед. Не ту скорость выставил. По привычке — первую. Маньяк вовсе не был «чайником» — просто забылся, сознание дало очередной сбой, а моторика воспользовалась… Он поехал поначалу не быстро (собирался-то — назад), но, увидев потрясенные лица милиционеров, мгновенно изменил план. Переключился на вторую и поддал газу…
Машину вынесло на поляну — прямо на компанию ошалевших ментов. Двое успели попрыгать в воду, третий укатился под трактор. Никто и ничто, к счастью, не пострадало, если не брать в расчет честь мундира. Разминувшись с трактором, маньяк вывернул на другую улочку и поехал, разгоняясь, прочь.
— Твою мать! — крикнул сотрудник органов, выбираясь из-под трактора. В руках у него уже был сорванный со спины АКСУ[30].
— Леха! — крикнул второй. — Гаси его!
— Е-кэ-лэ-мэ-нэ!
Длинная очередь ушла вслед уходящей «шестёрке». Милиционер стрелял «от пуза», то бишь от души. А лучше бы прицелился, двоечник. Пара пуль продырявила багажник, одна попала в заднее стекло, не причинив вреда водителю. Куда улетели остальные, лучше не уточнять. Бензобак также остался не поврежденным, что было крайне важно для угонщика.
Милицейская машина с ужасным маньяком за рулем летела навстречу восходу…
…На крыше дома-троллейбуса весело крутился жестяной пропеллер, прикрепленный к флюгеру. Ветер настойчиво дул в одну сторону, явно не собираясь менять направление.
В каком направлении двигались людские страсти, не мог показать ни один флюгер.
Возле дверей троллейбуса сидел на чурбачке Терминатор и содрогался от рыданий. Труп кавказской овчарки лежал возле его ног. Тут же валялся дрын, которым собаку приложили — очень похоже, что ударили в то место, где морда переходит в лоб. Одно из самых уязвимых мест, классика. Начитанный был учитель, сволочь… а может, практику имел. Какая теперь разница?
Ударом дрына он не ограничился: вероятно, не оглушил, а всего лишь послал зверя в нокдаун. Пса убили ударом ножа в основание черепа. Тем самым кухонным ножом, который был взят из дома на Банановой улице.
Оружие до сих пор торчало из шеи. На рукоятку был насажен лист бумаги с какими-то каракулями.
Конь пасся на опушке леса, не сознавая трагичности момента…
Терминатор не плакал, когда умер его отец. Не плакал, когда гибли его друзья. Не плакал, когда понял, что всю оставшуюся жизнь обречен скрывать свое лицо от людей.
Сейчас — не смог сдержаться.
Постарел, ветеран, постарел…
…Милицейская «шестёрка», прыгая на ухабах, нарезала дороги садоводств почти так же быстро, как вчера это делал Павел Смык. Только майора РУБОП гнал вперед неизлечимый азарт охотника, а маньяка — ненависть дичи, внезапно обретшей разум.