— Ты не хочешь выпить чаю?

В данный момент, когда Сомчай удалили из комнаты, я прекрасно понимаю, что нам самим придется себя обслужить, если мы предполагаем есть иди пить. Я встаю, и подхватив чайник, направляюсь к ней. Я аккуратно наполняю ее чашку чаем, она упорно продолжает наблюдать за моими действиями, пока я наливаю ее чашку. Стоя рядом, я чувствую запах ее лака для волос.

— Благодарю, — говорит она, и я перестаю наливать.

— Сахар?

Она отрицательно качает головой.

— Молоко? — невинно спрашиваю я.

Она долю секунды смотрит на меня, ее глаза колючие, хитрые, как у крокодила.

— Спасибо.

Я бросаю взгляд на пустой кувшин, стоящий рядом с ее рукой, унизанной кольцами и замечаю, как ее рука сжимается в кулак. Направляюсь на свою половину стола, наливаю в свою чашку чай, молча кладу две ложки сахара. Затем переливаю молоко из пиалы обратно в кувшинчик, и иду к ней назад, наливая ей молоко в чай. Она поднимает руку, чтобы в нужный момент остановить меня. Я сажусь на свое место и наливаю немного молока к себе в чашку, молча размешиваю сахар.

— У меня есть проблема, связанная с тобой.

Я поднимаю бровь.

— Я не в восторге от того существа, которое заботиться о моем внуке.

Мой рот автоматически отвисает от удивления. Я заставляю закрыть мою отвисшую челюсть, и становлюсь вне себя от ярости. Сейчас она затронула тему, которую ей определенно не стоило касаться.

— Это существо — моя лучшая подруга, и я буду вам очень признательна, если вы не будете так о ней выражаться в моем присутствии.

— Та женщина с шеей, которая выглядит, как стена в общественном туалете, твоя лучшая подруга?

Ее высокомерие и снобизм просто зашкаливают. Я делаю глубокий очищающий вдох и, прокручиваю в голове ей ответ.

— Она что-то сделала, что заставило вас поверить, что она не подходит, чтобы заботиться о вашем внуке?

Ее глаза вспыхивают надменно. Она нарочно завела этот разговор, чтобы спровоцировать меня. Белые прекрасно ухоженные руки изящно покоятся на столе. Кондиционер гудит, словно ленивое насекомое. В этой комнате на самом деле холодно, моя кожа начинает покрываться мурашками. Я не удивлюсь, если она специально дала указание установить такую температуру, при этом заранее одевшись в водолазку и пиджак.

Я прихожу к выводу, что эта одна из вещей, которые я ненавижу и глубоко возмущает меня находится здесь в морозильном номере отеля с моей свекровью.

— Ну, — говорю я тихо, — я бы предпочла скорее ее, чем родственников снобов.