Когда я только приехала, я была рада видеть недалеко от общежития бассейн и спортивный зал. И конечно, я планировала их посещать. Куда там! Я и просто прогуляться успевала не всегда. Гуляла между корпусами института.

Не раз и не два меня посещало отчаяние. Я ведь надеялась, что уж здесь-то я буду вести нормальную интересную жизнь студента, учиться в удовольствие и иметь время для отдыха и общения. А в результате я опять была землекопом в стрессе. Теперь-то я поняла, почему мне пообещали не привязывать стипендию к результатам учебы. Потому что я проваливалась направо и налево. Мне стоило огромных усилий подготовить задания и все они оценивались до обидного низко. Я начинала бояться, что я бездарь и не оправдываю всех тех авансов, что мне дали.

К тому же, на удивление, мои отношения с одногруппниками не складывались. Сначала мне было очень некогда и я не обратила на это внимания. Но где-то через месяц, готовясь к лекции в одной из аудиторий, я услышала, что девушки обсуждают собрание группы, которое начиналось как сбор для решения организационных вопросов, а закончилось отличным пикником у озера. Я поняла, что меня на это собрание вообще не приглашали. Пикник-то ладно, могут и не хотеть меня видеть, хотя обидно все равно. Но собрание по вопросам, которые касаются всех в группе? Почему? Я была так ошеломлена, что даже не решилась не только спросить девушек, почему так получилось, но даже и дать понять, что я все слышала.

С этого дня я вынула голову из планшета и стала поглядывать по сторонам. Тут я обнаружила, что меня в группе недолюбливают! Это было странно и очень непривычно. До сих пор Анитра была ко мне более чем благожелательна. Я никак не могла понять причины, вроде ничего плохого я не делала. Но на занятиях я была одна, и в кампусе я была одна, и даже в столовой сидела за столом одна! Сначала я ударилась в панику, потом успокоилась. Ну и что? Как говорится, я здесь не за приятным общением. Я действительно отличаюсь от всех студентов-первокурсников. Старше, я им наверняка кажусь взрослой женщиной, говорю с акцентом, совсем не понимаю местного молодежного сленга и вдобавок совершенно непонятно, кто меня, такую тупую, допустил до высшего образования, у меня же ни одной нормальной оценки нет! Придется пока смириться с отсутствием друзей среди однокурсников. Мне, наверное, тоже с ними неинтересно будет. Но я все же подошла к старосте группы и попросила не игнорировать меня при назначении собраний, добавив, что я не буду лезть в их развлечения, но хотела бы быть в курсе официальных новостей. Девочка-староста трогательно покраснела и я поняла, что попала в самую точку – меня не хотели видеть на вечеринках и пикниках, потому и на собрание не позвали, боялись, что увяжусь за ними. Это все было объяснимо, но все равно неприятно. Хотя… дети, что с них взять.

С этого дня, как ни странно, отношение ко мне в группе все же изменилось. Нет, дети по прежнему не хотели со мной развлекаться, но перестали меня опасаться. Стали здороваться в ответ на мое приветствие, отвечать на вопросы и доводить до меня организационные вопросы. Что ж, и то хлеб.

Дни шли, мне стало все же полегче, хотя по прежнему учеба давалась мне труднее, чем большинству моих одногруппников. Я пропадала за учебным столом, а с третьего месяца обучения еще и в лабораториях. Но все же оценки медленно, но улучшались. А с практикой у меня и вовсе было если не отлично, то хорошо. Я чувствовала растения, на Земле бы сказали, что у меня “зеленый палец”. Мои саженцы росли и колосились, у меня был самый большой процент всхожести в группе. До урожайности я пока не добралась, но надеялась, что и там не подкачаю. Это утешало и давало силы для продолжения. Пусть у меня были нелады с теорией, но работы на грунте показывали, что специалисты Центра генетики все-таки не ошибались.

Глава 16

Уже наступила осень, погода хмурилась дождями. В один из таких дождливых вечеров я сражалась с очередным трудным заданием. Задачки были школьные, но генетика не самая простая наука и на Земле, а здесь, в Данрелионе, и вовсе была для меня сложнее квантовой физики, наверное. Вот и в этот раз мой ответ был признан программой неверным. Я так устала за эти три месяца от своих бесконечных ошибок, от одиночества и неуверенности в себе, что расплакалась над планшетом. Мне было очень жаль себя. Я знала, что я все равно сделаю это. Не сегодня, так завтра. Не мытьем, так катаньем. Но сегодня мне было очень-очень жаль себя. Еще и дождь этот…

В дверь постучали. Я кое-как вытерла слезы и пошла открывать, подумав, что если это кто-то из студентов, то я смирю гордость и попрошу помощи, сколько можно колупать одну и ту же задачу, в конце концов. Но за дверью стоял напряженный как струна Агиль.

Я всхлипнула по инерции. Живой, уже хорошо. Свин бесхвостый! Он явился! Практически через полгода! Ни слуху, ни духу 173 дня и вот, пожалуйста, пришел. Нашел же как-то. Впрочем, для него это пустяки. Опять скажет, как тогда, когда мы встретились в кафе, что мимо шел.

– Где ты был? – спросила я.

Агиль привалился к косяку и, рассматривая свой сжатый кулак, хмуро сказал:

– Пытался тебя забыть.

Ишь ты, откровенный какой.

– А зачем пришел? – не менее хмуро спросила я.

Агиль поднял на меня глаза и хрипло ответил:

– Не получилось.

Дальше было все как в тумане. Я бросилась ему на шею. Он подхватил меня и шагнул в комнату. Я слышала щелчок закрывшейся двери, но была занята – рыдала в шею Агиля. Он целовал меня, шептал что-то ласковое и утешающее. Что именно, я не понимала, так тихо и так быстро я не разбирала слов. Поцелуи становились все настойчивее и я стала на них отвечать. В голове звучало только несколько слов: “Наплевать! Пусть все идет к черту!”. Агиль внимательно посмотрел в мои мокрые глаза, словно спрашивая согласия. Конечно, он его получил – отчаянное, горячее и нетерпеливое. Теперь мы обходились без слов, их было слишком долго говорить. Зачем слова, если и так все понятно? Агиль отшвырнул с дороги стул и донес меня до кровати. Для двоих она, конечно, была узковата, но нас это не смущало.

Туман сгустился. Все, что происходило, было волшебным, долгожданным и обезоруживающим. Агиль был сильным, нежным и настойчивым. Он вел меня вперед, а я с восторгом и упоением следовала за ним. Пусть все идет к черту, а время остановится здесь, в этой комнате, в этот холодный дождливый вечер, навсегда.

Когда все закончилось, я боялась перевести дыхание и открыть глаза. Вдруг приснилось, показалось? А даже если и нет, что будет дальше? Через некоторое время зашевелился Агиль, перекатился, располагаясь справа от меня, плотно прижал меня к себе. Только тогда я осмелилась приоткрыть слегка один глаз. На меня смотрели довольные зеленые глаза. Мне показалось, с ожиданием. Не знаю, чего он ждал, но я, конечно, не могла обойтись без глупостей. Хриплым голосом я произнесла: