Черт, черт, черт! Опрокинутый стул, разбитая чашка, мокрое пятно на юбке. Хорошо хоть температура чая позволила не получить серьезный ожог, но было чувствительно. Ну здравствуй, Агиль! А я ведь старалась не вспоминать о тебе. Ты же решил по другому…
Ошеломленный моей реакцией Агиль сказал:
– Я тебя напугал? Ты не рада меня видеть?
Только неожиданным его появлением и смятением чувств я могу объяснить то, что я ляпнула чистую правду:
– Рада! Ты не представляешь, насколько рада! – и испуганно замолчала. Вот дура-то…
Но Агиль вдруг заулыбался и я вспомнила, что именно улыбка делает его почти красавцем. Ну в моих глазах точно делает. Ладно, что сказано – то сказано.
В это время вернулась Медея и взмахнула руками, глядя на устроенный мною беспорядок. Неодобрительно посмотрев на Агиля, она нажала на кнопку вызова официанта.
Пока мою юбку сушили теплым воздухом, Агиль принес себе стул, взяв его от соседнего столика и сделал новый заказ. Когда его доставили, оказалось, что там новая чашка чая для меня. Правда, чай другой, но я решила не придираться.
Наконец последствия моей неуклюжести были ликвидированы и мы уселись за стол. Прятаться было больше не за что. Медея посмотрела на меня вопросительно. Я забыла кого надо представлять первым. Вроде сначала мужчину.
– Медея, это Агиль, мой… знакомый. – коряво получилось, но не хотелось рассказывать мою историю с проживанием в доме Горгия. Я вообще надеялась, что до моих родственников она никогда не дойдет. Пока никто не задавал вопросов и меня это устраивало. Вроде ничего постыдного в ней не было, но я не все равно не хотела обсуждений. Тем более, что уже заходили разговоры о том, что уже пора бы определяться с семейным статусом. Здесь женились в разном возрасте, но своего жениха или невесту знали уже сразу после школы. Обычно-то у людей был довольно большой выбор, основная масса была совместима в диапазоне 60-85 процентов. Выбирали верхнюю десятку (потому мне десять человек и зачитали, протокол такой), знакомились, общались и определялись кто больше по сердцу. Такая экстремальная ситуация, как у меня, встречалась так же редко, как и такой большой коэффициент совместимости. И я не хотела ее озвучивать среди семьи, по крайней мере, пока.
С представлением Медеи было проще.
– Агиль, это Медея, моя двоюродная сестра и подруга.
Медея подперла кулачком подбородок и спросила с кокетливым вызовом:
– И откуда же вы взялись, Агиль? Я думала, что Фелис еще не успела завести никаких знакомств за пределами семьи.
Агиль принял вызов. Правда, слишком серьезно, на мой взгляд.
– А вы считаете, что… – он запнулся. – Фелис может общаться только с родственниками?
– Нет, что вы! – Медея взмахнула ресницами, – Но родственники очень переживают за новообретенную сестру, племянницу и внучку, для которой местная жизнь еще непривычна, поэтому ко всем странным знакомствам относятся настороженно и хотели бы знать, с кем наша дорогая Фелис общается, не нанесет ли ей это знакомство огорчений или ущерба.
И она очаровательно улыбнулась. Да, бабушка Амаранта, молодая версия. Как аккуратно она дала понять, что у меня большая семья, которая готова встать на мою защиту. Я и не знала, что Медея может быть такой изящно язвительной. Хотела бы я так уметь. Но мне такого дара не досталось, я прямолинейна и безыскусна в общении. Пока же я восхищенно смотрела на кузину.
Агиль немного растерялся, а я испугалась. Сейчас он скажет, где мы познакомились и мне придется рассказывать длинную историю моего появления в Анитре. А то, что Медея размотает эту ниточку и не даст отделаться общими словами, я нисколько не сомневалась. Но я недооценила Агиля, он тоже что-то умел, оказывается.
– Уважаемая Медея, могу вас заверить, что я никоим образом не хочу навредить Фелис, – молодец какой, заметил, что родственники зовут меня местным именем, и перестроился. Он-то знал меня только как Оксану. – Мы познакомились через некоторое время после возвращения Фелис на родину. Я немного обучал ее вождению рольда.