– Ну-у-у… Одно слово, детка, – и я весь твой!

– Перестань валять дурака! – взорвалась она. – Всё серьёзно! Серьёзно как никогда! Мне страшно! Мне очень страшно, но я должна, понимаешь ли ты, – должна! Меня зовут из мира эгунов! Ты откроешь мне дверь?

– Шутишь? – Улыбка пропала с физиономии Эшу. – Эгуны – по части Йанса! Если она не позволила, то… Так ты ЭТОГО от меня хочешь? Не-е-ет, детка, на такое я не подпишусь! – Эшу решительно встал из-за стола. – Ты хоть понимаешь, что из меня сделает Шанго, когда вернётся? А Йанса?!. Ей вообще лучше не попадаться под горячую руку!

– Им незачем об этом знать. – Ошун тоже поднялась. Её простыня снова соскользнула на пол. – Шанго здесь нет. Он с другой женщиной. Он забыл обо мне, я не нужна ему больше!

– Да брось ты, – сипло сказал Эшу, не сводя взгляда с пленительных, округлых, чёрных, как две обсидиановые чаши, грудей Ошун. – Какие другие женщины?.. Он вернётся через пару дней и…

– Мне хватит этого времени. Твой брат ничего не узнает. Ведь ему никто не скажет! – Ошун улыбнулась Эшу широко и нежно, глядя в упор блестящими глазами.

– Шанго меня убьёт, – убеждённо повторил Эшу, делая шаг к Ошун.

– Ведь ты поможешь мне, малыш? Правда? – Лёгкие, тёплые ладони легли ему на плечи. Дыхание Ошун пахло влажными цветами. Полуоткрытые губы напоминали ночную ипомею. Волосы, вьющиеся, как испанский мох, падали на спину, бежали по груди. Эшу закрыл глаза, сглотнул, шумно выдохнул. Хриплым, сорвавшимся до шёпота голосом сказал:

– Всё, что ты хочешь, детка… Всё, что ты хочешь!

Через полчаса луна спряталась за перекладину окна, и в комнате стало темно. Эшу курил, раскинувшись поперёк кровати. Его полуприкрытые глаза смутно поблёскивали в темноте. Ошун сидела рядом, прислонившись спиной к стене, и, запустив обе руки в волосы, сосредоточенно размышляла.

– Иди ко мне, красотка, – пригласил Эшу, потягиваясь. Ошун не шевельнулась. Было очевидно, что мысли её далеко.

– Эй, малышка! Уже что – всё? До утра ещё часа два! – Ошун не ответила, и Эшу, помолчав, хмуро спросил, – То есть, я хуже, чем твой Шанго?

– Разумеется, малыш, – равнодушно ответила Ошун, встряхивая волосы и тянясь за бутылкой на столе. – Хочешь пить?

Эшу презрительным жестом отверг крошечную бутылочку минеральной воды и ушёл на кухню. Вернулся с огромным чайником и принялся ожесточённо тянуть воду из носика, роняя капли на голый живот. Одновременно он пытался что-то сказать, и это нечленораздельное, очень рассерженное бульканье в конце концов заставило Ошун рассмеяться.

– Оставь в покое чайник! Что ты говоришь?

– Я говорю, что нечего тебе делать одной у эгунов, – повторил Эшу, ставя чайник на подоконник. – Это и впрямь опасно. Йанса потом поотрывает нам головы. И мне, и Шанго: за то, что не уследил за тобой. И будет, между прочим, права.

– Ей тоже незачем об этом знать, – Ошун вдруг уставилась на пол. – Бог мой, а это ещё что такое?

– Где? – Эшу повернулся всем телом. Увидев цепь опеле, лежащую у ножки кровати, сперва нахмурился, потом усмехнулся, – А… Это моё. Выпало, должно быть, из штанов…

– Твоё? – Ошун подняла цепь. – Но ты никогда не занимался этим! Откуда у тебя опеле?

Эшу неопределённо пожал плечами.