– Как кто? Засмеялся белозубо разносчик с большим самоваром на плече. Царевна наша! Красавица, да только жаль ее. Ты сбитень – то брать будешь?

– Налей! Кивнул Ги головой, а почему жалко?

– Так ее змею поганому на съедение отдадут, вот сейчас в монастырь к тетушке съездит попрощаться – и на горушку отведут!

Отхлебнув из глиняной кружки пряного медового напитка, Ги спросил вдруг севшим голосом:

– На какую горушку?

– Ты не здешний что ль?

Удивился мужик.

– Одна у нас горушка – вона где!

И разносчик указал рукой на лесистый холм, виднеющийся поблизости от городской стены, возле которой шумел торг. Ги не глядя вынул из кармана монету, и только тут увидел, во что он одет. Пестрядиновые штаны – широкие и потертые, внизу придерживались обмотками лаптей. Выше была рубаха из толстого льна, с яркой вышивкой красными и зелеными нитками, а под нею, кажется еще одна, помягче. На плечо накинут кафтан из бурого, колючего сукна, тоже похоже домашней выделки. На голове шапка – такая же бурая, как кафтан, но с яркой полоской, "для красоты"!

Допив сбитень и вернув кружку разносчику, Ги целенаправленно двинулся через торговую площадь к стене. Раз есть стена, есть в ней и ворота. Уже на выходе с рынка его догнала щуплая бабулька:

– Внучок!

Гидеон недоуменно остановился.

– Внучок, ты куда это собрался?

– Здравствуйте бабушка, я царевну спасти хочу.

– Ох внучек, что же ты удумал! Ну пойдем скорей домой, чем смогу – помогу.

Гидеон пошел за старушкой, прикинув, что, в общем, она идет в нужном ему направлении. Под ногами хрустела ореховая скорлупа и шелуха семечек, хлюпала кое-где не сохнущая грязь. Потом закачались узкие жерди настила, быстро впрочем, перешедшие в брусчатку, затем все повторилось в обратном порядке – после камня жерди, потом грязь, потом неожиданно – зеленая травка и беленый палисадник вокруг вросшей в землю избушки.

– Заходи, внучек. Ну коли на змея собрался доспех тебе нужен, да только доспеха у нас нет и купить не на что. А вот погоди-ка!

Старушка успела усадить Гидеона на лавочку у стола и поставить перед ним кружку молока, накрытую куском хлеба, и тут же выбежала в палисадник. Ги наблюдал в прорубленное над самой землей окошко, как старушка, обмотав руки передником, рвет длиннющие стебли крапивы. Вернувшись, довольная она вынула из берестяной коробушки целый пучок завязок и за четверть часа собрала из крапивы и лоскутков некое подобие колючей жилетки.

– Вот внучек, примерь, авось змей тебя не съест – подавится!

Ги удивленно посмотрел на это произведение и нехотя примерил. Крапива оказалась жесткой, ломкие стебли норовили вонзиться подмышку или запутаться в складках льняной рубахи, да и выглядел прежде всегда европейски элегантный Ги форменным чучелом огородным. И кто бы знал, сколько терпения ему понадобилось, чтобы не сорвать с себя это крапивное убожество!