– Девочки, неужели это все? Я только – только сказала моему чуду, что я его люблю, и увидела, как он изменился!

– А я хлюпнула Василиса, час Ваньку уговаривала яйцо не ломать, а потом и иглу мне отдать, а этот неслух иглу выронил и сапогом на кончик наступил!

Васька заревела еще громче. Машка тоже хлюпнула носом:

– Мы с Елисеем долго ехали в столицу, из-за телег пришлось торную дорогу искать. Он такой ласковый стал, хороший, даже поцеловал меня пару раз.

Смутившись, Машка покраснела.

– А потом мы в столицу вернулись, и я с порога хотела эту ведьму обругать, а потом мне ее так жалко стало, я ей и говорю:

– Бедная вы бедная, простите, если чем обидела, а она как закричит! А Елисей меня в охапку хвать! Прижал к себе так, что дышать невозможно и тут я поняла, что он того, он меня любит, а я его…

Машка смутилась еще больше и замолчала.

– А мы с Иваном утром вышли, к нам его матушка пришла, и батюшка мой, мы только за руки взялись, что бы венчаться идти, и я тут очутилась…

Слеза все же сбежала из уголка глаза Аленки и торопливо скользнула к подбородку, за ней другая, третья, и вскоре от этого зрелища – молчаливо рыдающей Аленки Премудрой, способной держать в узде самого противного шефа администрации затрясло всех девчонок. Лилька глухо буркнула, отвлекая всех:

– А меня прямо из постели перенесло, как только я сама себе сказала, что жить без него не смогу.

– Выходит мы снова в своем мире, и никогда не вернемся в тот?

– Выходит, нет.

Вздохнула Аленка.

– Девочки! Но ведь я даже не знаю, жив ли Кощей!

– И я не знаю, вздохнула Машка, богатыри Елисея убьют, если меня не найдут.

– И чудо мое без меня пропадет совсем…

Заскулила сжавшаяся в комок в кресле Настя.

– А Иван что делать будет? Я ведь его люблю.

– А Гвидон, хлюпнула носом Лилька, он меня на руках носил! Никто больше не осмелился!