Настя

Очутившись на купеческом подворье, поспешила Настя сразу в опочивальню купца – утешить его, ободрить, сил придать. А челядинки ее как увидали, даже и не сразу узнали, так она похорошела, расцвела. А как узнали тут же сестрам доложить побежали.

Обрадовался честной купец, что дочь его меньшая, любимая жива и здорова, и ничем не обижена. Собрался он с силами и поднялся с одра болезного. Велел домочадцам пир готовить, в честь приезда Настеньки погостить. Тут и сестры налетели, разахались:

– Ах, какие наряды, жемчуга, да каменья самоцветные! Оглянулась Настя, а вокруг ларцы стоят с украшениями да гостинцами. Два дня пировали и беседовали, честной купец с удивлением слушал рассказы дочери о житье- бытье, о садах дивных, о тварях заморских, о чудище способном быть заботливым и внимательным. А сестры только похохатывали:

– Да пускай урод проклятый загнется!

Настя честно пыталась сдержаться, и не выдрать Гордее половину украшений из вычурных кос, а повторяшке – Любаве очень хотелось хорошенько щелкнуть по носу и посоветовать посидеть в уголке молча. Увы, приличная гостья терпела, улыбалась, высиживала за столом бесконечные пиры и гостевания. Хорошо еще что отец не настаивал на ответных визитах – вся купеческая улица, прослышав о возвращении купеческой дочери, рвалась навестить, нарядами полюбоваться, да каменьями побренчать. Но Гордея и тут не дремала – львиная доля всеобщего внимания доставалась ей – вовремя поклонится, улыбнется, поднесет «дорогому гостю» стопку с дороги, и весь вечер сидит, едва в рот честному купцу, али соседу не лезет. Насте все эти игры были безразличны – Степану Емельянычу стало легче, и этого довольно. Скорее бы подошел срок возвращения к чуду морскому, ненаглядному!

Васька

Отобедав, Кощей отвел Василису в простую комнату – минимум финтифлюшек, зато большая удобная кровать, узкое зарешеченное окно, и больше ничего! Правда у окна виднелось какое-то невразумительное креслице, и сундучок, но вряд ли в него поместилось бы хоть одно платье из тех, что она носила в тереме Ивана.

– Отдохни с дороги, я вечером зайду – покажу замок, если что-нибудь понадобиться – дерни вон тот шнурочек – Кощей указал на искусно сплетенный бисерный шнур свисавший в изголовье кровати почти до самого пола. Васька только кивнула в ответ, торопясь остаться в обиночестве.

Дверь за спиной бесшумно закрылась, девушка обошла комнату, удивляясь странному чувству узнавания – она словно точно знала, как лежат на полу цветные пятна от витражных стеклышек в свинцовом переплете окна, знала, как шуршит плотная ткань балдахина, только вот цвет, кажется, был другой, впрочем, это не столь важно. Задумавшись, Василиса автоматически подошла к креслицу, уселась, пристроив ноющую ногу на скамеечке, щелкнула, не глядя крышкой сундучка, и замерла. В открывшемся деревянном коробе лежало ее рукоделие – вот начатая «вышиванка» хотела дедушке к юбилею закончить, вот набор зеленоватых салфеток из тонкого льна с нежным узором из колокольчиков для бабушки, а вот крошечная вышитая шелком бутоньерка – брошь, для мамы. Но даже не это поразило Ваську, поразил стойкий запах больницы из недр сундучка. Обычно ее рукоделие пахло мятой, или легким цветочным мылом, специально уложенным в коробку. А этот запах, она не перепутает ни с чем, три месяца на больничной койке после травмы, и пара грубых шрамов вокруг колена оставили острую как скальпель и зазубренную как осколок боль. Что бы успокоится, Василиса вынула салфетку – рисунок уже был нанесен на ткань острым простым карандашом, и принялась укладывать стежки один к одному. Минут через тридцать- сорок ее озарило поискать в комнате что-нибудь еще, поднявшись она тот час со стоном упала обратно в креслице пребольно ударившись костяшками пальцев о деревянный подлокотник:

– Ай!

Непроизвольные слезы выступили на глазах. Тот час бесшумно распахнулась дверь – влетел Кощей, подскочил ближе, дунул на пальцы, и боль ушла, потом бесцеремонно схватил за ногу – Василиса вскрикнула и попыталась заехать доброжелателю в глаз. Легко увернувшись, он рявкнул:

– Сиди смирно! Почему молчала? Я думал уже все прошло!

Васька пристально всматривалась в длинные пальцы, пробегающие по ее колену. Вздохнув, Кощей посмотрел ей в лицо и сказал:

– Сними штаны, мне видеть надо!

Васька отрицательно покачала головой и махнув рукавом сотворила на штанине разрез от бедра до лодыжки. Увидев ее шрамы, Кощей побелел как полотно, но продолжил осмотр. А девушка внимательно всматривалась в его моторику, ох, непрост Кощей – движения легки и привычны, и выдают опытного…врача. Вздохнув мужчина проговорил:

– Давай я тебя на кровать отнесу, сейчас кого-нибудь за полотном пошлю, мазь у меня есть, часика два полежать придется. Что ты такое делала?

– Танцевала, на пиру царском.